– Вот мы и снова встретились, Рэп.
– Что тебе надо?
В улыбке Андора появился оттенок печали, а может, и жалости.
– Тинал считает, что ты лжешь, Рэп.
– Что?!
– Тинал умеет различать ложь, как тебе известно, лучше, чем кто-либо из нас. Он решил, что ты солгал, говоря, что не знаешь своего слова силы. Некрасиво обманывать друзей, Рэп!
Значит, Андор по-прежнему охотился за словом Рэпа. Если сейчас Рэп способен сказать его, Андор тут же позовет Дарада, чтобы силой вырвать у пленника признание, что чревато многими последствиями.
Андор проследил, как меняется лицо Рэпа, и его улыбка стала еще шире.
– Гребля – чудесное упражнение! Гораздо лучше бега – так мне говорили.
– Что же ты не попытаешься заняться ею?
– Не выйдет. – Андор с сожалением вздохнул. – Еще чаще мне говорили, что самое ценное во мне – это руки. Но я буду в первой каюте – заходи как-нибудь, поболтаем. Ага, похоже, за твой проезд уже уплачено. Ну, увидимся на борту, приятель. Счастливого пути!
Андор первым поднялся по трапу. Рэп шагал следом, а за его спиной брел Маленький Цыпленок. Моряк замыкал строй, только что заплатив щедрую сумму за двух здоровых рабов. Гатмор не желал потерять их прежде, чем они окажутся на борту «Танцора гроз».
Раб, владеющий дальновидением, раб-гений… для капитана галеры Рэп был бесценной находкой. Продвигаясь вперед в неудобной позе, Рэп сетовал на иронию собственной судьбы. Еще несколько минут назад он радовался предстоящему бегству с Феерии. Сбежать отсюда и вправду стоило, но куда?
И потом, разве есть у него шансы сбежать с корабля, капитану которого известно о его даре? Разве капитан расстанется с рабом, который способен видеть в тумане или в темноте? Команда станет охранять его, как самую ценную вещь на борту.
Итак, капитану нужен его дар, а Андор по-прежнему стремится вырвать у него слово силы. Вероятно, Рэп был несправедлив к Тиналу, ибо, несмотря на все подозрения, уличный воришка так и не позвал Дарада. Андор был чужд подобной щепетильности.
А еще Маленький Цыпленок жаждет отомстить ему. Возвеличенный целой сворой волшебников, гоблин перестал считать себя падалью. Теперь он представлял собой самую страшную угрозу. Лишь только возникнет удобный случай, он перекинет Рэпа через плечо и двинется в тайгу – к деревне племени Ворона.
Зеваки на пристани Мильфлера видели важного господина и матроса, сопровождающих двух пленников, но уделили им лишь поверхностное внимание. А Рэп понимал, что его сопровождают три тюремщика, и задумался, какому из них он достанется.
Он гадал, перебьют ли они друг друга, дав ему шанс освободиться.
А может, дело кончится тем, что его разорвут на части.
Размышляя так, Рэп спустился за Андором на палубу «Танцора гроз» – навстречу будущей жизни раба с галеры.
Наполни чашу, друг, – что без толку болтать
О том, что время не воротишь вспять?
Зародыш завтра, мертвое вчера –
Зачем, коль славно нынче пировать?
Фицджеральд. Рубай Омара Хайяма (37, 1859)
Часть десятая Послушная вода
Мостик рулевого на корме оказался очень крохотным и многолюдным. Еще позвякивающего цепями Рэпа поручили заботам Кани, тощего джотунна с безнадежно попорченным в драках лицом, который чаще проигрывает, чем побеждает. Это редкостное качество было у него не единственным. Глаза цвета морской воды радостно поблескивали под растрепанной копной серебристых волос, кривой рот почти наполовину скрывали столь же пышные усы, а болтлив он был под стать чистокровному импу.
Он начал с сокрушительного пожатия руки Рэпа – этот обряд был шумным и неуклюжим из-за цепей – и с тех пор молол языком безостановочно. Странно, ветер с запада, заметил он, начиная освобождать Рэпа от кандалов, снимемся с якоря через час. Что это у тебя вокруг глаз? Ты похож на енота. Умеешь грести? А вон тот парень и в самом деле гоблин? Наслышан о них, но никогда не видел. Ты левша или правша? Нет, грести голышом нельзя, надо тебе приодеться. Если проголодался, возьми что-нибудь пожевать вон из той корзины, а потом пойдем знакомиться с ребятами… Едва сняв с Рэпа кандалы, Кани повел его по лабиринту жарких, полутемных и забитых людьми ходов.
По одну сторону стены и двери пассажирских кают поднимались выше человеческого роста. По другую – навесы круто спускались к борту корабля, чуть не касаясь голов сидящих под ними людей. Под навес попадало бы больше воздуха и света, если бы не чудовищное скопление тел: люди сидели на скамьях, на узлах между скамьями, лежали или стояли на коленях в проходе, ходили, стояли, таскали ящики и тюки. В этом тесном пространстве сгрудилось по меньшей мере сорок матросов, здесь было темно, жарко и противно, воздух пропитывала вонь немытой кожи и застарелые запахи всех выделений человеческого тела.
Ошеломленный дружеским приемом, Рэп поспевал за Кани, ушибая колени, локти и пальцы на ногах, протискиваясь между людьми, спотыкаясь о весла, скамейки и груды вещей, распиханных повсюду в самых неподходящих местах. Кани то и дело знакомил его с друзьями, и потому Рэпу приходилось одновременно левой рукой прижимать к груди драгоценную еду, широко улыбаться и правой рукой принимать пожатия натруженных пятерней гребцов.
Иногда ему приходилось застывать, стиснутым телами шести или семи потных матросов, когда мимо проходил кто-нибудь из высших чинов. В одном из таких случаев он столкнулся нос к носу с Кани, тот пригляделся из-под нависающей на глаза льняной челки и воскликнул:
– Да у тебя серые глаза! Никогда еще не видел фавна с серыми глазами!
– Я наполовину джотунн.
– Ого! Чего же ты молчал? Тут уж не обошлось без изнасилования, точно? Странно, зачем первому помощнику понадобилось покупать фавна, даже такого, как ты. Ребята, Рэп наполовину джотунн!
После этого объявления Рэпу пришлось принимать поздравления, его гулко хлопали по спине и снова трясли за руку – еще усерднее и мучительнее, чем прежде. Постепенно он начал улавливать смысл беспорядочной болтовни Кани. Несмотря на то что «Танцор гроз» был приписан к порту Дартинг на имперском острове Кит, все офицеры корабля были джотуннами, а все гребцы, кроме двух импов и одного джинна, – полукровками.
– Я, конечно, чистокровный джотунн, – заявил Кани, и Рэп не стал оспаривать это утверждение или умалять его важность, – но, не скрою, я никогда не видел Нордландии.
– И твой отец не видел, и дед, – добавил другой голос.
Кани стремительно обернулся к говорящему – это был джотунн с унылым лицом по имени Крунтерп, гораздо крупнее Кани. Очевидно, Кани счел его слишком грозным соперником, потому не обиделся, только хмыкнул.
Крунтерп ухмыльнулся и принялся сворачивать веревку.
