— Да, повелитель. Я ужасно плохая, упрямая и голодная шейра. Доволен?
Ладонь Тайбери скользнула по моей талии вниз. Я насторожилась, но он невозмутимо высвободил руку, не пытаясь приставать ко мне дальше.
— Мидии в сливочном соусе великолепны, — сообщил он, помешивая похлёбку, стоящую перед ним. Кусочки аппетитных белых грибов выскакивали на поверхность и вновь погружались вниз. — С гренками.
Гренки, горячие и пахнущие маслом и лимоном. Я могла протянуть руку и…
Я упрямо сложила ладони на коленях.
— Хорошо, — невозмутимо произнёс Тайбери. — Знаешь, что отец делал со мной в таком случае?
— Уходил, оставив тебе еду? — с надеждой осведомилась я. — А потом, увидев пустые тарелки, не задавал лишних вопросов?
— Лишние вопросы он задавал всегда, — хмыкнул Тайбери. — Иначе его не избрали бы ректором. Нет, он делал вот так…
Хрустящая гренка приблизилась к моему рту.
— Конечно, упрямый и голодный мальчишка игнорировал горячую и вкусную еду, — невозмутимо сказал Тайбери. — Но недолго.
И я его понимала. Есть хотелось неимоверно.
— Это сделка, повелитель? — уточнила я. — Еда в обмен на независимость?
— Просто еда. А вот когда поешь… — в тоне Тайбери мне послышалось обещание, — мы поговорим.
Я зажмурилась. И решительно откусила целую четверть гренки.
Хрустящий жареный хлеб таял во рту. Когда Тайбери поднёс к моим губам ложку с похлёбкой, от которой одуряюще пахло мидиями, я уже не колебалась.
Снотворное жгло голую кожу под лифом. Увы, применить его я никак не могла.
Зато я могла поесть. И насладиться тёплыми и сильными коленками… и руками, вовремя подносящими ложку. С ложечки меня ещё никто не кормил, и мне это самым постыдным образом нравилось.
Ужин истаял подозрительно быстро. Впрочем, стоило заметить, что Тайбери и сам расправлялся с похлёбкой вместе со мной, не забывая и про гренки.
— Чаю? — светски заметил он, предлагая мне салфетку.
— И как ты собираешься заваривать чай, повелитель? — не удержалась от сарказма я. — Со мной на коленях?
— Удивишься, на что способны боевые маги, но… — Тайбери щёлкнул пальцами, и знакомая золотая лента остановилась перед нами, неся в себе жёлтый изогнутый чайник и две кружки с золотыми ободками. — Пожалуй, стоит тебе сказать спасибо за расколоченные тарелки: я наконец обзавёлся новой посудой.
— По своим собственным эскизам, я вижу, — заметила я негромко. — Ты художник, повелитель.
Тайбери поморщился.
— Я буду очень мёртвым художником, если не разберусь с Баррасом очень быстро. И меня мало утешит, что мои эскизы будут продаваться посмертно за бешеные деньги.
Он взглянул на меня.
— Именно об этом я тебе и говорю, — негромко сказал он. — Ты моё уязвимое место. И ты не двинешься из этого дома никуда без моего приказа и согласия, так что даже не думай смотреть на меня жалобными глазами.
— Я ещё даже не начинала! — возмутилась я. — Повелитель!
— Вот и не начинай.
Тайбери с иронической улыбкой начал разливать чай. Лёгкая насмешка в серых глазах и соблазнительный изгиб губ. Он был так похож на своего деда… и отца, наверное.
— Ты скучаешь по отцу, повелитель, — тихо сказала я. — И вспоминаешь его часто. Иначе не стал бы кормить меня с ложечки, как он тебя — когда-то.
Тайбери протянул мне чашку.
— Это так удивительно?
— Я редко вспоминаю о своих родителях, повелитель, — помедлив, призналась я. — Они не очень-то меня хотели. Отец желал мальчика, а девочку он просто… отправил за город.
— Да уж, это скучное желание получить наследника вечно мешается под ногами, — рассеянно протянул Тайбери. — Тянешься к несбыточному и не видишь того, что у тебя под носом.
— И забываешь, что можешь быть счастливым, — тихо сказала я.
Мы одновременно посмотрели друг на друга. Долгим и понимающим взглядом.
Вот сейчас было самое время подобраться к кристаллу Тайбери. Или, внимательно глядя, как он пьёт чай, подобрать момент, когда ему можно будет подсыпать снотворное. Или попробовать поманипулировать им, чтобы он отпустил меня и я добралась до условленного места вовремя? Устроить истерическую сцену ревности, как советовала Хелен?
Или поцеловать его?
У меня в голове начал вырисовываться план. Слишком смутный и слишком дерзкий… но он мне нравился. Сердце застучало быстрее.
— Понятия не имею, что с тобой делать, повелитель, — прошептала я. — Просто не знаю.
— Зато я знаю.
Чашка звякнула о блюдце. А в следующее мгновение губы Тайбери были на моих.
Мысли, планы, ловушки — всё поплыло в моей голове в одну секунду. Мы снова целовались так, будто вот-вот готовы были стать одним целым. Наложница и её повелитель, бывшая студентка Академии и её соперник, наследник и наследница враждующих домов — сейчас это не имело значения. Даже ехидной парочки, препирающейся за столом, больше не было.
Остались лишь мы двое. Моё тело и его руки, платье, мешающее дышать, и поцелуи Тайбери, становящиеся всё настойчивее.
Полтора часа. Нет, меньше. Чуть больше часа…
У меня оставалось совсем немного времени. И план в моей голове, пусть и готовый расплавиться под поцелуями Тайбери, наконец обрёл ясную форму.
— Ты невыносим, ты знаешь? — прошептала я. — И… когда ты делаешь эти свои штуки, тебе совершенно невозможно отказать.
Пальцы Тайбери прошлись по моему бедру. Откровенно и соблазнительно.
— Какие штуки? — прошептал он. — Такие?
— Прекрати!
— Никогда.
Его губы вновь на моих. Мои пальцы в его волосах. Я не помнила, как мы оказались на лестнице. Мои колени обхватывали бёдра Тайбери, и мы чудом не впечатались в перила, продолжая целоваться.
— Лишь бы люстра на нас не грохнулась, — выдохнула я между поцелуями.
— Это очень особенная люстра, — хмыкнул Тайбери в ответ. — Трофейная. Даже у меня не поднялась рука её выкинуть. Туда вплетены несколько разбитых кристаллов, и ещё мой прадед укрепил её так, что она не свалится даже при землетрясении.
Его руки сжали мои бёдра сильнее, лаская кожу под тонким платьем.
— И именно землетрясение, — прошептал он, — я и собираюсь тебе устроить.
…А уж что я собираюсь тебе устроить, повелитель!
Меня укололо чувство вины. Но я лишь с намёком улыбнулась ему в ответ, выгибая спину, как заправская соблазнительница.
— Твоя спальня или моя? — пробормотал Тайбери мне в губы, притиснув меня к стене.
