пальцы в его ладонь. Прикосновение обожгло, как и взгляд его тёмных глаз, такой жаркий и манящий… Будто в насмешку, музыканты дружно грянули кумпарситу, заставив сразу же вспомнить ночь фиесты, отчётливо и ярко. И словно почувствовав её волнение, сеньор Виго притянул Эмбер к себе и положил руку на талию.
Ей показалось, что в этом жесте и в твёрдости его руки, и в том, как он повёл её в танце, была какая−то уверенность. Уверенность в том, что она за ним пойдёт?
Пойдёт. И, кажется, сейчас она пойдёт на любое безумство.
В этот момент она была близка к полному провалу, как никогда. Слишком уж захватили её, и эта музыка, и танец, и то, что этот вечер был последним для неё.
Для них.
Люди вмиг расступились, освобождая им больше пространства, и отполированный сотнями ног камень брусчатки, заскользил под подошвами туфель. Газовые фонари Руж Аньес закружились перед глазами в сиренево−жёлтом калейдоскопе, и после нескольких неуверенных шагов, в которых Эмбер пыталась поймать ритм, она совершенно потерлась в этом мире.
Они танцевали так, будто не было этой площади и камней под ногами, мелькавших витрин лавок и красных дверей заведения доньи Кастеро… Они танцевали так, будто сотня любопытных глаз не наблюдала за ними.
Вокруг бушевал невидимый вихрь из золота, который эти люди ощущали, как восторг. Эйфорию…
Рука сеньора Виго прижимала её к себе и упреждающе ловила, и скользила по коже, пытаясь впитать каждое прикосновение. Он обнимал её беззастенчиво, глядя прямо в глаза, и эта близость казалось совершенно нормальной, даже нет… совершенно необходимой, потому что из неё рождалось что−то необыкновенное. Что−то даже более сильное, чем эйфория, что захватило их обоих, не давая разомкнуть рук и заставляя в этом вихре снова и снова смотреть в глаза так, словно этим танцем они хотели сказать друг другу что−то очень важное, для чего было недостаточно слов.
Бандонеон надрывался, и пальцы марьячи скользили по клавишам, всё ускоряя темп. И казалось уже что и площадь, и дома кружатся вместе с ними. Эмбер чувствовала себя в руках сеньора Виго почти невесомой, и ощущение счастья наполняло её изнутри.
А когда последние аккорды, замедляясь, стали угасать, он притянул Эмбер к себе, его рука скользнула вверх, к шее и прижалась к голой коже, забираясь под воротник блузки.
Их взгляды встретились снова, и в тёмной бездне его глаз она прочла одно — догадку.
Музыка затихла… Раздались аплодисменты…
И как только сеньор Виго отпустил её руку, она отступила назад, и бросилась бежать в переулок. Но голова кружилась, и сердце стучало, как сумасшедшее, и ужасно мешала юбка, путаясь в ногах, и поэтому убежать далеко Эмбер попросту не успела.
Сеньор Виго настиг её за углом, и поймал за талию, как раз в тот момент, когда она хотела скользнуть между домами в узкий тёмный проулок, круто уходивший вниз по склону. Она споткнулась о ступеньку, и полетела бы вниз, но крепкие руки сеньора Виго поймали и удержали её от падения. Он развернул Эмбер к себе и, прежде чем в голове успели пронестись слова разоблачения, обвинения и оправданий, которые должны были прозвучать, он обнял её, порывисто и страстно, и его губы прижались к её губам.
*Милонга — танцевальная вечеринка.
*Кодигос — свод негласных правил танцоров танго.
*Кабесео — традиция приглашения партнеров на танец.
Конец 2-ой книги
