и поплыла к нему, не задевая ногами острых каменных граней.
Лариса проследовала за ней. Внимание её приковали таинственные огненные знаки, оживавшие на лощёной поверхности стены. Однако один неверный шаг и нога, соскользнувши с неровного края здоровенного булыжника, ободралась в районе лодыжки. Кровь тут же просочилась сквозь ранку. Но, даже ощущая боль, девушка не остановилась, ею управляла куда более сильная воля, подавляя все побуждения и притупляя чувствительность.
Завороженная Лариса изумлённо вглядывалась в расцветавшие в чёрном, блестящем камне символы. Их тонкие контуры вспыхивали белым светом и тут же гасли, действие повторялось. В памяти всплыли записи из дневника Люды – точно такие же знаки она заносила нервной рукой на страницы тетради. Но что же они означали? Какой особый смысл таили в себе?
Люда левой рукой соприкоснулась с центром мерцавших знамений, свет их забегал бешеным ритмом, укорачивая промежутки меж угасанием и вспыхиванием. Правую руку она протянула Ларисе, призывая ту вновь взяться за неё. Когда та подчинилась и вложила ладонь в холодные пальцы, свечение настенного письма разгорелось с новой силой и уже не угасало.
Что-то ошеломительное пробежало по телу обеих девушек, разряд особого рода тока. Их сотрясло в мощнейшем толчке, подбросив вверх. Но рук они не разжали, так и стоя проводниками у подножия Врат.
А затем явь стала сном, а видение смешалось с реальностью. Тени выбрались из-под камней, безмолвные и мрачные. Оболочки давно умерших и истлевших людей, века назад справлявших в этом чуждом месте кровавый ритуал. Тени оформились в человеческие формы и проплывали мимо зачарованных и примерзших к стене девиц.
Лариса взирала на прошлое со стороны, одновременно погрузившись в ушедшую эпоху. Её глаза видели больше, чем способно было на то зрение человека, её разум постигал без слов то, что не должно было знать человеку. Тепло перетекало из тела её, вливаясь в руки мёртвеца, жизнь возрождала память веков. Запретную память.
Тени-шаманы повторяли ритуал, неспешно готовясь к кровавому подношению тем, чьи Врата преграждали вход в чуждый мир. Вот три бесплотные оболочки проплыли мимо, и хоть тела их не имели чётких линий, всё ж некоторые черты лиц призрачных видений Лариса различить смогла. То были три мужских лица – два жреца и один воин меж них.
Что-то изменилось, прогремел вблизи гром, хотя небо было яснее ясного, ни намёка на тучи. И в этот самый миг всё вокруг обрело цвет, форму и жизнь. Духи обрели плоть, стены масляный глянец, воздух ожил человеческими голосами.
Лариса ошалело пялилась вокруг, всё казалось дикостью, невозможным действом, невероятным представлением. Но жизнь бурлила вокруг, игнорируя её и не замечая. Она будто выпала из двух миров, застряв на границе между. Невольный зритель жуткого театра.
Вновь её вниманием завладели три фигуры. Жрецы были одеты в белые свободные одежды, больше походившие на туники; меж ними крепкий мускулистый воин, обнажённый по пояс, в штанах из тонкой кожи. И все трое босые.
«Как красив!» – подумала Лариса о воине.
Возвышавшийся над жрецами на голову, светловолосый, широкоплечий мужчина шёл к ступеням степенно и величаво. Волосы, словно венец, обрамляла белая лента, плотно стягивавшая лоб. Светлые усы и короткая борода придавали воину особую мужественную красу. В том, что он принадлежал к воинской касте, у Ларисы сомнений не было. Рядом с этим красавцем провожатые выглядели простовато и неказисто, хотя тоже не были лишены особой одухотворённости.
Вслед за ними проследовали ещё трое. На сей раз меж сопроводителей брела девушка. Ростом с мужчин, но с жилистым, мускульным телом, в белом платье до пят, она казалась самим совершенством. Длинные, светлые, как у прошедшего воина, волосы прямыми лучами ниспадали по спине, поверх увенчанные кругом ленты. Обнажённые до плеч руки её спокойно висели по бокам, раскачиваясь в такт шагам. Сомнений не было – девушка тоже была воином.
«Так жертв было две, а не одна! Вот зачем две лестницы!» – осенило Ларису.
Вторая тройка прошествовала к отдалённой лестнице. Шесть человек замерли в подножье подъёма и стали единым голосом творить воззвание, устремляя взоры вверх. Разобрать язык и понять смысл молитвы Лариса не могла, да и нужды в этом не было. Она и так догадалась, что слова людей обращены к тем, на чьи стены они собирались взбираться. И от предвкушения дальнейшего мурашки пробежали по телу, а страх иголками покалывал в ногах и руках.
Взывания шестерых подхватил хор других людей, лица которых из ночи выхватывал свет факелов. Те были в тёмных траурных одеждах и не смели выходить из тени, словно стыдясь или боясь роли отведённой им. Они лишь неровным хором вторили обречённым и их страже.
Лариса силилась распознать в лицах воинов сомнения или печаль. Но лики тех были бесстрастны и полны покоя. Они полностью предавали себя в руки судьбы, не жалея о том, что их ждёт наверху в конце. Или были опоены чем-то, такая мысль тоже посетила Ларису. Под действием зелья эти люди могли забыться и не ощущать страха, или хуже, не осознавать того, что с ними собирались сделать.
Но вот молитва окончилась, и тройки смиренно и размеренно принялись подниматься наверх, ступая, как им было отмерено, каждый по своей лестнице. Точёные стройные фигуры, казалось, каждый свой шаг подчиняли неведомому ритму, водружая одновременно на очередную ступень то одну ногу, то другую. В Ларисе росло негодование и отчаянное желание помешать этому гибельному восхождению. Но всё, что она могла – стоять и безмолвствовать. Она была лишь гостьей воспоминания былого прошлого.
Новый разряд тока в крови до темноты в глазах и вот они с Людой стоят наверху. Нет времени осмыслить, каким образом секунду назад они были у подножия, а мгновение спустя уже на высоте птичьего полёта. Это показалось ещё более бессмысленным Ларисе. Внимание поглотилось группой во главе с красавцем-воином.
Девушка с сопроводителями уже на противоположной стене, принимала из рук одного из жрецов металлический кубок, отливавший золотом в близком свете факела, вонзённого на площадке у ног. Одновременно с девой и воин, что стоял всего в нескольких шагах от Ларисы, забрал из жреческих рук подобный сосуд и оба по невидимому сигналу испили то, что содержалось в искрившихся огнём кубках.
«Яд ли это?» – мелькнула догадка у Ларисы.
Но если, то и был яд, то медленный. Никаких скорых изменений заметно не было в поведении воинов, они спокойно ждали следующего этапа ритуала.
Настала пора действовать вторым парам жрецов. Каждый подошёл к своему подопечному и омыл его лицо, шею, грудь, а также руки и стопы каким-то
