Все засмеялись.
Грей и Макс встали слева от Памфри, не отводя взгляда от Минервы. Даже издалека было видно, что ее опять начали терзать сомнения.
– Пожалуйста, сыграйте нам, миссис Памфри, – попросил священник. – Поскольку скоро Рождество, заодно и порепетируем. Минерва подойдет к алтарю под мелодию «Внемлите, ангелы-вестники поют».
Миссис Памфри играла на органе, демонстрируя больше чувства, нежели мастерства, и при каждом аккорде подскакивала на стуле.
Памфри взмахнул рукой, и Минерва, словно в трансе, двинулась вперед и остановилась перед алтарем. Фергюс и Айона стояли у нее за спиной.
Минерва попыталась поправить растрепавшиеся волосы, но, отказалась от этой затеи и просто распустила их по плечам поверх бледно-желтого платья. Айона забежала вперед, вынула из чаши белую розу и мгновенно приколола ее к волосам кузины.
Минерва была прекрасной невестой. И непорочной – потому, что сохранила чистоту сердца.
– Великолепно! – одобрил Памфри. – Вы оба выглядите очень естественно.
Пытаясь не обращать внимания на смех в зале, Грей встал рядом с невестой.
Памфри скороговоркой произнес напутственную проповедь и протянул Максу Библию, на которую тот положил золотое кольцо. Когда-то оно принадлежало матери Грея, и он считал, что оно должно перейти к Минерве.
– Повторяйте за мной, – попросил Памфри. – Я, Грей Фэлконер…
– Я, Грей Фэлконер, люблю тебя, Минерва. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты моя первая и единственная любовь. Наша любовь навсегда останется самым дорогим, что только есть в моей жизни.
Кто-то за спиной Грея вздохнул, в церкви стало тихо.
– Я, Минерва Арбакл, люблю тебя, Грей, – дрогнувшим голосом произнесла Минерва. – О лучшем муже я никогда не мечтала. Ты моя первая и единственная любовь. Наша любовь навсегда останется самым дорогим, что только есть в моей жизни.
– Сегодня, – продолжал Грей, – я беру тебя в жены, мой лучший друг.
Мягко улыбнувшись, Минерва повторила его слова.
Памфри продолжал церемонию. Грей отвечал ему и слушал ответы Минервы, затем надел ей на палец кольцо и по знаку священника поцеловал.
Обнявшись, они прошлись по церкви под хорал «Когда пастух пасет стада в ночи».
Уже на крыльце они приняли шумные поздравления гостей и пригласили их в Драмблейд на свадебный завтрак, приготовленный совместными усилиями Рэтли и миссис Хэтч.
Внезапно Минерва обернулась к Грею и с отчаянием выпалила:
– Мы так долго ждали этого дня, а мне пришлось стоять у алтаря в резиновых сапогах!
Примечание автора
Всякая история имеет свое начало, свою отправную точку. Есть она и у романа «Жди меня».
Мой отец был странником, а я уродилась в отца. Он странствовал по миру на кораблях. Я – на самолетах, поездах и автомобилях, даже изредка на кораблях и на крыльях воображения. Мысленно я побывала в самых неожиданных местах и подолгу задерживалась там.
Семя этой истории пустило росток, когда некий юноша, стоя на палубе корабля, бросившего якорь у берегов острова Питкерн, любовался окружающими его красотами. Этот прекрасный, утопающий в зелени, таинственный остров расположен близ тропика Козерога, неподалеку от Французской Полинезии, Маркизских островов и архипелага Туамоту.
Загадочное место, в самый раз для логова пиратов.
Нет, я вовсе не собираюсь туда: там уже побывал мой отец – вернее, приблизился к острову настолько, насколько позволили потомки Флетчера Кристиана с печально известного корабля «Баунти». На остров не пускают чужестранцев. Его жители, многие из которых носят имя Кристиан, подплыли к большому кораблю в лодках, предлагая свои изделия – большей частью из дерева. Подобно моему отцу и его дочери, им было любопытно узнать о большом мире. Они охотно принимали новые доказательства того, что под небесами существует не только не доступный для чужестранцев остров Питкерн, который запрещено покидать аборигенам.
Вот почему мой отец выменял на кусок мыла и три карандаша экзотическое изделие из дерева, которое я помню с детства и которое всегда мечтала заполучить.
Два года назад я наконец призналась отцу, что всегда восхищалась сувениром с острова Питкерн, где гигантские папоротники и пальмы взирают на бирюзовые воды океана, а робкие аборигены выстраиваются на берегу, глазея на незнакомых моряков.
– Почему же ты молчала? – спросил папа.
Мне хотелось сказать: «Потому, что ты сам учил меня не выпрашивать подарки», – но вместо этого я ответила:
– Значит, ты отдашь ее мне?
И он подарил мне трость с острова Питкерн – ту самую, за которую отдал кусок мыла и три карандаша. Эта трость сейчас лежит рядом со мной. Ее набалдашник имеет форму башмака.
Стелла Камерон
