— Этот клинок не простой, он заговоренный специально таких, как ты убивать. Если им сердце проткнуть смерть будет мгновенной даже для Змея, я бы даже сказал, тем более для Змея.
— Еже ли любому сердце кинжалом проткнуть, помрет тут же, — не удержался и нервно фыркнул мальчишка. — И тут уже неважно заговоренный клинок или не заговоренный.
— Тут ты прав, чешуйчатый червячок! — расхохотался безумным смехом лесной и со злорадной улыбкой полоснул мальчишку по лицу. — Но только для вас Змеев этот клинок подобен серебру для оборотня. Если таким рану нанести, болеть она будет невыносимо сильно, а несколько таких ран на теле и ты сам будешь умолять меня, тебя прикончить, прервав мучения. Ну, что, змееныш, чувствуешь, как рана начинает гореть? Не стесняйся! Можешь поделиться своими ощущениями!
Зареслав только сильнее стиснул зубы, стараясь не закричать от нахлынувшей боли, пытающейся его утопить в своих глубинах. Лесной улыбался, наслаждаясь чужими страданиями, и снова чиркнул клинком по лицу мальчика, оставляя уже более глубокую борозду. Боль становилась все сильнее и сильнее, возникало чувство, что на раны сыпанули тлеющие угли и со всей силы прижали их, казалось, что даже чувствуется запах паленой плоти, но это был всего лишь обман измученного болью сознания. Сколько продолжался его плен у сумасшедшего лесного, Зареслав не знал и не спешил узнавать, когда вдруг очнулся в княжеском тереме деда. Очнулся, спустя восемь лет с момента той памятной для него битвы…
Супруг вдруг замолк, погрузившись в свои мрачные думы, что даже не замечал, как все крепче прижимает к своей груди Златославу, будто пытаясь согреться, разогнать те давние стылые воспоминания живым теплом. А Ёжка притихла в его объятьях, осторожно поглаживая ладошкой напряженную спину мужа и жалея, что не в ее силах помочь ему. Нет, не забыть то, давно канувшее в Лету, но унять боль, причиняющую и по сей день муки душе.
— Случилось так, что отряд, который вел мой брат, попал в засаду лесных, — прервал затянувшееся молчание Зареслав и снова принялся за рассказ. — Лесных было больше почти в три раза, а наш отряд после вылазки был весьма потрепан. Им удалось оттеснить нас слишком далеко от наших главных сил и загнать на самую окраину Тьмушинской Топи, где мы и готовились принять бой. Велимир отправил зов о помощи родичам, но все мы прекрасно понимали, что на подмогу к нам, скорее всего, никто не успеет, — тут он снова ненадолго замолк, а потом продолжил как-то совсем уж отрешенно. — Мы тогда с братом не сошлись во мнениях, что делать дальше. Я по малости лет и горячности предложил перекинуться и Змеями напасть на лесных. Меня не поддержали. Затаив обиду чуть ли не на весь свет, я сам решил осуществить задуманное, обратился Змеем да полетел на ворогов. Дурень малолетний! Колдуны лесных в меня сразу же заклятьями жахнули и погиб бы я, если бы Велимир вовремя не подоспел.
Тут мужчина в очередной раз замолк, шумно вдохнул, выдохнул и стал осторожно поглаживать заплетенные в тугие косы волосы супруги. Пальцы бережно касались светлых прядей, а его теплое дыхание легонько щекотало висок и щеку.
— Не смотря на то, что брат успел меня оттолкнуть, заклятье все же знатно меня приложило, — теперь быстро заговорил Зареслав, будто боясь, что решимость рассказывать иссякнет. — Я потерял сознание и видимо упал где-то в болтах, там меня и нашел один из лесных. Он-то и оставил в память о себе эти шрамы заговоренным темной волошбой клинком, а еще от щедрот душевных напоил меня ядом, точно таким же от которого вы меня с Русланом выхаживали. Надеялся ушастый, что я быстро отдам богам душу, помучаюсь напоследок, чем его и порадую. В его плену я пробыл всего-то два дня, когда отцу удалось меня разыскать. Лесного он спугнул своим появлением, а меня доставил к матушке, в надежде, что опытная Яга сможет вытянуть сына уже одной ногой стоящего на пути в Исподний Мир. Мама сделал все возможное, даже противоядие смогла найти, но к тому времени Огонь в моих жилах почти угас, а змей без Огня умирает очень быстро. Тогда Матушка обратилась к своей покровительнице и к ее супругу покровителю всех Змеев, чтобы просить помощи. Боги откликнулись на зов, и Отец- Небо отчего-то решил самолично мне помочь. Он перенес меня в юдоль Первозданного Пламени, где я провел целых восемь лет, медленно, искра, за искрой вновь обретая свой Огонь. Слишком долго я там пробыл…. Очнулся от многолетнего сна в родной Избушке, у моей постели заливалась слезами облегчения совсем седая постаревшая мать, а отца и брата на этом свете уже не было. Я выжил, а они приняли смерть.
Последние слова Добролюбов произнес едва слышно и вдруг попытался отстраниться, хуже того отвернуться и стало ясно, что кто-то винил в смерти родных себя. Баба Яга такой глупости не собиралась дать случиться, так что вцепилась в мужа не хуже репья придорожного, чтобы у того и в мыслях не было пытаться от супруги сбежать.
— Они как погибли-то и когда? — теснее прижавшись к мужниной груди, негромко, но словно бы с вызовом спросила Злата, чуя, что дело тут самоедством попахивает.
— Велимир две седмицы спустя, после того боя у Тьмушенской Топи, — каждое слово давалось Зареславу с трудом, но он не замолкал, посчитав что между супругами недомолвок быть не должно. — Его поразили своим колдовством лесные, когда он летел к деду с донесением. Мир упал в реку, его тело так и не нашли.
— А отец? — подтолкнула его Ёжка к дальнейшим пояснениям, потому, как муж снова замолк.
— Отец погиб на переправе через Ветлу, — послушно продолжил рассказывать мужчина. — Наши войска шли в наступление, переправляясь через реку, отец со своей дружиной был первым. Им предстояло переправиться и удержать берег на той стороне, оттесняя врага от переправы, чтобы дать остальным пересечь реку и успеть перестроиться для атаки. Они выстояли столько, сколько потребовалось, но из ближней дружины отца выжили только двое.
— И ты себя винишь?! — шепотом возмутилась Яга, даже отстранилась чуток, да с ногами на постель забралась и строго так на мужа глянула. — Совсем ополоумел, что ли?! Ты-то тут причем?
— Злата! — с укором протянул Змей Лиходольский, попытавшийся призвать ее к порядку.
— Да, Злата! А еще жена тебе! — чуть привстав на коленях, чтобы возвышаться над мужем, подбоченись и строгим полушепотом принялась его отчитывать Ягуся. — Кто, как ни жена сказать тебе может, чтобы дурью не маялся, а? Ты зачем на себя напраслину возводишь?! Тебе шестнадцать годков тогда было всего-то! Да ежели ты при отце остался, да при брате, думаешь, изменилось бы что-то?! Мать твоя тогда бы не двоих схоронила и оплакала, а всех троих!
— Златослава, как ты…, - начал было княжить, но осекся, заметив заблестевшие от непролитых слез глаза жены.
— А вот так, — шмыгнув носом, буркнула Златка.
И вдруг порывисто обняла мужа за шею, прильнула к нему всем телом и губами к темным, заметно отросшим кудрям прижалась. Зареслав попервах удивлен был видимо, потому, как застыл словно истукан, но быстро с глупой оторопью справился. Дрогнули руки мужчины и обняли стройный стан жены, а та на жест его торопливо зашептала:
— Прошу, не мучай ты себя! Ведь вправду не виноват ни в чем, а упрекаешь себя, гложешь себя этим изнутри. Страшно подумать, сколько лет тебя эти мысли посещают! Не хочу, чтобы ты и дальше себя изводил!
