Морган нерешительно подошел и посмотрел на труп.
— Ничего, — сказал он.
— О чем я и толкую. — Диз фыркнул. — Перевернуть его, что ли?
Морган покачал головой:
— Не надо. — Он молча рассматривал лицо Пи Элла. — Какая разница? — Горец посмотрел на Уолкера. — Не знаю, что это со мной. Как-то все странно. Я желал его смерти, но хотел, чтобы умер он от моей руки. Я знаю: не имеет значения, кто это сделал и как все случилось, но почему-то чувствую, что меня обманули.
— Не думаю, что дело в этом, Морган, — тихо ответил Темный Родич.
Горец и старый следопыт с удивлением смотрели на него.
Уолкер пожал плечами:
— Если бы я был Королем Серебряной реки и должен был принести в жертву жизнь своей дочери, подставив ее под нож убийцы, я бы позаботился, чтобы убийца не остался безнаказанным. Возможно, магия сослужила еще одну службу.
Все притихли.
— Ее кровь, ты думаешь? — наконец произнес Хорнер Диз. — Она отравила его? — Старик покачал головой. — Ну что ж, эта версия не лучше и не хуже других.
Уолкер Бо нагнулся и осторожно высвободил кисет с Черным эльфийским камнем из застывших пальцев Пи Элла. Он обтер мешочек, подержал мгновение на раскрытой ладони, отмечая про себя нелепость происшедшего: Черный эльфийский камень ничего не дал убийце. Столько сил затрачено, чтобы завладеть магией талисмана, — и все впустую.
— А с этим что будем делать? — Хорнер Диз нагнулся и отстегнул кинжал.
— Бросим в океан, — отозвался Морган. — Или в самую глубокую пропасть.
Уолкеру показалось, будто он слышит чей-то голос. Он вспомнил, что сказал, когда Коглин принес ему из утраченного Паранора «Историю друидов». «Другие времена, другая магия, — размышлял Родич, — но опасности всегда одни и те же».
— Морган, — проговорил он. Юноша обернулся. — Если мы выбросим клинок, его, чего доброго, найдет кто-то другой и, может быть, такой же злобный безумец, как Пи Элл, а то и еще похуже. Кинжал надо надежно спрятать, чтобы его никто не смог достать. — Уолкер повернулся к Хорнеру Дизу. — Если ты отдашь его мне, я позабочусь об этом.
Они стояли и молча смотрели друг на друга; кругом зеленела трава. Диз искоса взглянул на Моргана и протянул клинок Уолкеру.
— Думаю, на тебя можно положиться, — сказал старик.
Уолкер положил кинжал и эльфийский камень в глубокий карман плаща.
Остаток дня они продвигались на юг и первую ночь провели на бесплодной, поросшей лишь кустарником равнине. Но даже эта местность казалась зеленой и успокаивала после безжизненного города. Есть было нечего, они выкопали немного кореньев и дикорастущих овощей и напились из источника. На небе высыпали звезды, воздух был прозрачен и чист. Друзья развели костер и засиделись допоздна.
Утром они проснулись, благодарные уже за то, что живы; яркое солнце светило им в лица.
Друзья шли дальше сквозь чащи и заросли, и вот уже впереди показались горы Чарнал. На этот раз Хорнер Диз повел отряд другим путем, старательно обходя стороной племя урдов, пробираясь к востоку от Зубьев. Даже в горах погода оставалась благоприятной, не было ни бурь, ни лавин, которые могли бы доставить путникам новые неприятности. Теперь они находили достаточно пропитания, и силы понемногу возвращались к ним. Исчезло постоянное чувство тревоги, самые горькие воспоминания померкли.
Морган Ли часто говорил об Оживляющей. Казалось, это поддерживает его. Уолкер и Хорнер Диз поощряли юношу — как могли, поддерживали эти беседы. Иногда горец говорил о девушке так, как будто бы она была жива. «Она осталась там, — уверял Морган, жестом указывая назад, — и лучше ей быть там, чем вовсе исчезнуть». Порою горец ощущал ее присутствие, он был уверен в этом. Юноша улыбался и шутил, понемногу становясь самим собой.
Хорнер Диз тоже быстро пришел в себя: морщины разгладились, напряжение исчезло. Голос утратил резкость и суровость, а в речах старика вновь зазвучала любовь к горам.
Только исцеление Уолкера Бо затягивалось. Точно закованный в железный панцирь своей обреченности, Темный Родич крайне болезненно воспринимал окружающий мир. В Чертоге Королей он потерял руку. В Каменном Очаге — Коглина и Шепоточка. Много раз его собственная жизнь висела на волоске. Карисман погиб. Оживляющая — тоже. Уолкер надеялся, что не поддастся козням друидов, что отречется от Брин Омсворд и ее магического наследия. Но обстоятельства и совесть сделали это невозможным. В его судьбу вплетены нити, которые протянулись во времени на сотни, может быть, даже тысячи лет, и ему не дано было освободиться от них, во всяком случае — освободиться окончательно.
Уолкер много думал с той ночи в Элдвисте, когда он согласился возвратиться с Оживляющей в логово Короля Камня, чтобы отвоевать Черный эльфийский камень. Темный Родич знал: если они победят, то он доставит талисман обратно в Четыре Земли и попытается вернуть Паранор и друидов, как велел Алланон.
Уолкер понимал, что это означает.
«Выбери свой путь», — призывала его Оживляющая.
Но как ему быть? Он давным-давно решил отыскать Черный эльфийский камень — может быть, в тот самый момент, когда впервые узнал о его существовании, прочитав «Историю друидов». Он хотел проверить, на что способна его магия и можно ли выполнить миссию Алланона: возродить Паранор и друидов. И если Черный эльфийский камень действительно так всемогущ, тогда он вернет Паранор и друиды придут в Четыре Земли. Он должен помочь. У него нет выхода.
Уолкеру предстояло решить, кем он будет. Если Паранор и в самом деле можно восстановить и он, Уолкер, должен стать первым из его хранителей — друидов, то следует позаботиться о том, чтобы его душа, его представления и убеждения, его идеалы оставались прежними. Он не должен измениться, уподобиться Алланону, превратиться в интригана и скрытого колдуна. Если для того, чтобы сохранить народы и помочь им выжить в борьбе с темными силами, порождениями Тьмы, необходимо вернуть друидов, тогда он, Уолкер, должен изменить их, сделать истинными мудрецами — хранителями магической силы. Таков его выбор.
Через две недели они добрались до Отвесного Склона. Друзья выбирали самые безопасные тропы, прятались с наступлением темноты и отправлялись в путь, когда рассветало. В горном городке они оказались к полудню. После летнего ливня небеса окутывала серая, облачная дымка, напоминающая спряденный хлопок, разорванный нетерпеливыми руками. День выдался теплый и влажный: дома блестели, точно мокрые жирные жабы, прижимаясь к скалам. Трое путников вошли в город с таким чувством, будто никогда здесь не были и видели все впервые. Как по команде они замедлили шаг, вступая на пустынные улицы с многочисленными тавернами, конюшнями и торговыми лавками по обе стороны. Друзья остановились и оглянулись: поток дождевой воды с шумом падал с утесов в овраги и реки.
— Пора прощаться, — объявил Хорнер Диз, протягивая руку Моргану.
