Книга Приглашение на казнь - Жанна Штиль

Карл, вскинув брови, укоризненно покосился на графиню-мать и, неожиданно оставив её красавицу-дочь, выразив этим своё небрежение, демонстративно подошёл к Наташе, приложился к её руке, посчитав, что нужно исправить ситуацию. На площадке ему не удалось поприветствовать пфальцграфиню согласно этикету:

— Госпожа Вэлэри, рад встрече с вами, — слегка пожимая, задержал руку в своей руке. — Надеюсь, мне удастся облегчить вашу душевную боль в связи со смертью жениха.

— А уж как я рада, — девушка мысленно застонала. Снова Бруно.

От её лучезарной улыбки Карл приосанился, охватывая взором стать госпожи. Девица сегодня выглядела особенно привлекательно. Румянец на щеках, ослепительная улыбка. Да, несомненно, она ему очень рада. Его щедрое предложение, конечно же, не смогло оставить её равнодушной. Он завидный и достойный жених. Где она найдёт такого другого? Фальгахен движением головы откинул на спину непослушную прядь длинных ухоженных волос.

Герард, наблюдая за всем со стороны, скрипел зубами. Радость госпожи Вэлэри, привечающей соседа, казалась искренней. Он понимал, что Птаха старается ввести графиню в заблуждение. Но не слишком ли старается? Руки чесались отметиться на лике Карла и смахнуть с него самодовольную улыбку. Зато Дитрих неподражаем! Он в двух словах поведал, что произошло ночью, и каково утром было лицо любовницы при виде, с кем она провела ночь… Его сиятельство сожалел только об одном — что не видел этого сам. Брат, проявив благородство, ничуть не сомневаясь в отказе, тут же предложил графине ди Терзи стать его женой и матерью его детям. На что женщина выскочила из покоев, как кошка из горящей печи и ещё долго в его ушах не утихали проклятия в стиле деревенского фольклора, посылаемые на головы братьев. Ключевым и самым громким словом фигурировало слово «месть».

Наташа направилась к столу на прежнее место рядом с отцом Готтолдом. Его синяк на скуле потемнел, и девушка злорадно подумала, что Ланзо следовало приложить к нему руки сильнее. Повезло Киве иметь такого защитника. После такого поступка она обязательно обратит внимание на тайного воздыхателя.

Карл, удивлённо уставившись на пфальцграфиню, занял место возле графа. Что могло произойти между Герардом и госпожой? Он в очередной раз пожалел, что не поспешил отправить своего человека в услужение в хоромы соседа. А лучше двух. Стоило исчезнуть его осведомителю и всё, что происходило в стенах замка, для него стало тайной за семью печатями. По левую руку от хозяина стул пустовал. Значит ли это, что он ещё не заключил брачное соглашение с прибывшей невестой? Стало интересно, кто займёт свободное место в скором времени. Было заметно, что мать предполагаемой невесты тоже не спускает глаз с Бригахбурга. Что они в нём находят? Другое дело он сам, граф фон Фальгахен! Карл приосанился, стараясь произвести впечатление на присутствующих женщин.

Теперь напротив Наташи никто не сидел, и она смотрела на узкий стол у стены, уставленный серебряной утварью, любуясь чеканкой на кувшинах с узкими горлышками и кубками всевозможных размеров и форм. И всё же больше всего её занимал вопрос: кто приходил в комнату графа и чем всё закончилось? Конечно же, он уже знал. Она изредка бросала ничего не выражающие взгляды на его сиятельство. Но он не сводил глаз с итальянок. Переигрывает. Вот его глаза пробежались по облику любимой, теплея. Их взгляды встретились. Наташа забыла выдохнуть. Так хотелось быть рядом с ним, чувствовать прикосновение его рук, его губ. Подавила вздох, перехватывая настороженный взор Мисуллы, пьющей из кубка. Чёрт! От неё ничего не скрыть. Гадкая женщина склонилась к уху дочери.

Девушка прислушалась, пригубливая вино. Что? Это в её адрес прозвучало: нищенка и выскочка? И ещё… Где ей место?.. В непотребном доме? Ни один мускул не дрогнул на лице леди. Женщины не старались сдерживаться в проявлении эмоций. Они были уверены, что их никто не понимает.

Священник казался отстранённым и погружённым в свои мысли.

Вот напрасно они это сказали. Спустить такое? Ну, нет… Наташа, нащупав в кармане фонарик, извлекла его, незаметно зажав в ладони, кладя руку на стол.

С этой стороны замка солнце появлялось только ближе к обеду. Царящий полумрак и лёгкая прохлада в зале расслабляли.

Неожиданно отец Готтолд подпрыгнул и, уцепившись в руку Ирмгарда, трясущимся указательным пальцем свободной руки указал на графиню-мать, заикаясь и мыча:

— Поядающая… Искра… — его лицо покрылось восковой бледностью, над верхней губой блестели бисеринки пота. Изо рта выпал кусочек мяса.

Все уставились на Кровавую графиню. Яркая огненная точка «играла» на лбу женщины.

Воцарилась гробовая тишина.

Мисулла перестала жевать и замерла:

— Что? — прошептала она, бледнея, сглотнув оставшуюся во рту пищу.

Девушка не поленилась изобразить выражение брезгливого ужаса, прикрыв рот ладонью, чтобы невзначай не рассмеяться.

Палец священника, продолжая дрожать, переместился вслед за кровавой меткой на лик Луиджи.

Дальше точка проследовала снова к графине и переместилась на Юфрозину, спустившись на её грудь в область сердца. Очертив там круг, перепрыгнула на кинжал графа, зажатый в его руке. Послышался мелодичный удар металла о стоящий рядом кубок. Мужчина сглотнул, наблюдая, как искра медленно поднимается по его груди к подбородку.

— Дьявол знает, что такое! — не выдержал господин, вскакивая, резко отряхивая кафтан и хватаясь за стул. Тарелка с едой соскользнула со стола. Туда же последовал кубок.

Карл, открыв рот, откинулся на спинку стула. Тот, не выдержав натиска широких мускулистых плеч, треснув у сиденья, перекосился. Но граф успел соскочить, вытирая губы рукавом кафтана:

— Чёрт-те что у вас тут творится!

— Дух просит… очищения… — закашлялся священник, тыкая в графиню, по которой метался красный зрачок.

От грохота у входной двери все вздрогнули. Подавальщик, выронив кувшин с вином, по стеночке сполз на пол.

Луиджа, вскрикнув: «Дьволица!» — вскочила, опрокидывая стул, и в одно мгновение скрылась за священником, округлив глаза и неистово крестясь.

Юфрозина прыгнула за спину господина и протиснулась между ним и стеной, млея от такой приятной близости.

Барон и Ирмгард, не в силах встать, как и Наташа, молча следили за зигзагами поядающей искры, старательно обрисовывающей силуэт великой кровавой грешницы.

Мисулла, обмякнув, закатила глаза. Обморок?

— Угу, — выдавила из себя пфальцграфиня. — Искра, как её… поядающая, указывает нам на злодейку. Отец Готтолд, как очищать графиню будете?

— Что? — грешница, однако, быстро пришла в себя, стряхивая с груди кусочки пищи, неизвестно откуда появившиеся. Странное явление может перечеркнуть все её старания. Как бы ей не было плохо, но от того, как она сейчас себя поведёт, будет зависеть будущее её и дочери. Раз метка не жглась, значит, это что-то другое. Всё потом. А сейчас… Голос окреп: — Это не поядающая искга, а благословение Божье.