– Что с тобой?
Хоппер поджал губы и сел.
– Возвращение героев, да?
– Эй, не принимай слова капитана близко к сердцу, Хоп.
Хоппер слегка улыбнулся:
– Когда-то я уже был героем. По крайней мере, мне так сказали.
– Тебе дали за это медаль. По моему, это убедительное доказательство.
– Но, – сказал Хоппер и опустил глаза, – мы ведь не ради этого работаем, не так ли? Капитан прав.
– Конечно, прав. Мы здесь, чтобы делать свою работу. И мы ее сделали.
Хоппер грустно смотрел на стол. Делгадо вздохнула, потянулась вниз и, открыв ящик стола, вынула оттуда бутылку скотча. Затем молча поставила на стол между ними. Хоппер взглянул на бутылку и приподнял бровь:
– На Кубе пьют виски?
– Виски пьют в Квинсе, болван.
Делгадо налила себе в кружку из-под кофе, затем сделала то же самое для Хоппера.
– За хорошую работу, – сказала она и подняла кружку.
Хоппер поднял свою.
– За хорошую работу.
Он осушил кружку одним глотком и поставил ее перед Делгадо.
Она рассмеялась и налила еще.
– Пьем на рабочем месте, Хоп… Как мы объясним это капитану?
Хоппер улыбнулся и поднял руку:
– Снимаем болевой синдром. Мне сказали, были задеты связки.
– Два!
Хоппер поднял кружку.
– Вот за это и выпьем.
27 декабря 1984 года
Лесной домик Хоппера.
г. Хоукинс, штат Индиана
В домике дедушки Хоппера царила тишина. Хоппер сидел в кресле, Оди на диване перед ним – по-прежнему укрытая одеялом. Девочка задумчиво смотрела перед собой.
Было поздно – сильно за полночь. Но в этом не было ничего страшного. Они не строили никаких планов на завтра, можно будет отлично выспаться.
Но Хоппер не был уверен, что удастся уснуть. По крайней мере, сейчас. Он посмотрел на Оди и снова забеспокоился, что зашел слишком далеко.
– Слушай… – сказал он и осекся, когда Оди подняла на него глаза.
– Спасибо, – ответила она.
– Хм… ладно. О чем я?.. – Хоппер потер лицо. – Я просто хотел извиниться.
Оди выпрямилась и вопросительно посмотрела на него.
– В смысле за то, что рассказал тебе эту историю. Наверное, ты слишком молода для нее…
– Нет, – ответила она. – Я узнала о тебе… Ты помогал людям.
Хоппер засмеялся:
– Ну, спасибо!
– Почему ты грустный?
Хоппер посмотрел на Оди, и смех застрял в его горле.
– Грустный?
– Ты спасал людей, – ответила Оди, – но почему-то грустный.
– Я так же видел, как люди гибли.
– Ты пытался спасти даже Святого Иоанна.
Хоппер слабо улыбнулся.
– Ты был героем. – Оди склонила голову набок. – Все герои хорошие.
Еще один простой вопрос. Еще один сложный ответ.
– Наверное, да, но бо́льшую часть времени я просто пытался выжить и выбраться из неприятностей. Послушай, малыш, быть героем – это прекрасно и благородно, но не ради этого мы совершаем поступки. Не надо хотеть стать героем. Нужно просто стремиться поступать правильно. Героизм – это не пункт в должностной инструкции. Быть полицейским – это то, что я считаю для себя правильным. Поэтому я просто делаю свое дело – и тогда, и теперь. Я просто выполнял свои обязанности и старался, чтобы получалось хорошо.
Кивнув, Оди зевнула. Хоппер тоже захотел зевнуть, но попытался сдержаться. Выражение его лица в этот момент рассмешило Оди. Сдавшись, Хоппер встал и потянулся.
– Ну ладно, милая. Пора ложиться. Немедленно. Можешь спать утром, но не слишком долго, хорошо? Я не хочу, чтобы эти ночные посиделки превратились в привычку.
Оди выпросталась из-под одеяла и пошла в свою комнату, но по дороге остановилась у красного стола и взяла в руки карту Зенера, все еще запечатанную в пакете для вещественных доказательств. Хоппер затаил дыхание, глядя, как его дочь смотрит на карту. Затем она положила ее обратно в коробку с надписью «Нью-Йорк», прикрыла крышкой и пошла в спальню.
Дверь закрылась за ней сама.
Хоппер улыбнулся, уперев руки в бока. Он очень устал, но был счастлив. Может быть, Оди что-то поняла о его прошлом, о той прошлой жизни в далеком городе, когда он выполнял работу не только опасную, но и полезную.
О его прошлой жизни…
Хоппер поднял коробку с нью-йоркскими документами и отнес ее обратно в гостиную. Опустившись на колени, он отодвинул ковер в сторону и поднял крышку, прикрывавшую погреб. Затем протянул руку, нащупал выключатель и щелкнул им, осветив маленькое тесное пространство.
После чего поставил коробку на свободное место.
Закончив, он выключил свет, закрыл крышку погреба и пошел спать.
25 декабря 1977 года
Бруклин, г. Нью-Йорк
Это был даже не снег, а какой-то ледяной дождь. Он падал на улицы и тут же замерзал под агрессивно-резким ветром, от которого нулевая температура ощущалась как арктический холод. Вся улица превратилась в сплошной ледяной кошмар, который…
Заставлял Хоппера наслаждаться каждой минутой зимы. Потому что внутри его квартиры в бруклинском кирпичном доме было тепло и светло. А самое главное – его окружала семья.
И сегодня было Рождество.
А Хоппер любил Рождество.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. И когда он открыл их минуту спустя, то увидел Диану, глядевшую на него с пола у елки, где она с посильной помощью Сары разбирала завернутые подарки. Теперь Диана держала в руках большой плоский прямоугольный сверток – «наконец-то! Саре она наверняка понравится…» – но, учитывая поднятую бровь и поджатые губы, было сложно сказать, что могла означать эта задержка.
– Все в порядке, дедуля? – спросила Диана.
Хоппер открыл было рот, но не придумал, что ответить. Сара рассмеялась и убедительно объяснила Диане, что папа не может быть дедой. А если мама действительно так думает, то, значит, она – самый глупый человек на нашей улице, а может, и во всем мире!
– Дедуля? – наконец обрел дар речи Хоппер, затем оглядел себя сверху вниз. – Ты хочешь сказать, этот восхитительный свитер, подаренный моей восхитительной женой на Рождество, придает мне взрослый величавый вид?
Диана расхохоталась, вслед за ней засмеялась и дочь, пытавшаяся надеть платье на куклу – это был первый подарок, который она сегодня открыла. Рядом на полу лежал подарок номер два: большая книга с картинками, на обложке которой были изображены разные космические чудеса. Хоппер сам очень хотел поразглядывать эту книгу при первой возможности.
