Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Вдохновляющий образец жизни, посвящённой изучению языка, – жизнь Вильгельма фон Гумбольдта. Он родился в 1767 году в Потсдаме. В школе он, как и его младший брат Александр, будущий путешественник и энциклопедист, не учился, но его домашнее образование оказалось настолько успешным, что оно позволило ему в двадцатилетнем возрасте поступить в университет во Франкфурте-на-Одере. Через год он перевёлся в Геттинген, где учился философии, естествознанию и филологии. Но и в Геттингене он ненадолго задержался: по рекомендации известного натуралиста и будущего якобинца Георга Форстера он перевёлся в Дюссельдорф, где и закончил своё университетское образование.
Летом 1789 года молодой В. Гумбольдт отправляется за границу – во Францию и Швейцарию. В Париже он оказался три недели спустя после штурма Бастилии, прозошедшего, как известно, 14 июля. Он имел возможность воочию наблюдать Великую Французскую революцию. Его отношение к ней было сдержанным, в отличие от Кампе – бывшего домашнего учителя и спутника по путешествию.
По возвращении в Германию В. Гумбольдт поступает в 1790 году на службу в Берлине в качестве судебного чиновника. В 1791 году он женится на богатой невесте – Каролине фон Дахереден и в этом же году публикует свою первую научную статью «Идеи о государственном устройстве, вызванные новой французской конституцией». В научную жизнь, стало быть, он вступил как политолог.
Вплоть до 1820 года свою научную деятельность В. Гумбольдт совмещал с государственной службой. Особыми заслугами отмечена его дипломатическая служба. С 1802 г. по 1808 он был послом Пруссии в Риме, а позднее – в Вене и Лондоне. В 1818 г. он становится в правительстве прусского канцлера Гарденберга министром по сословным делам, однако в конце 1819 г. он подаёт в отставку в знак протеста против усиливающегося в стране полицейского режима.
С 1820 г. В. Гумбольдт целиком отдаётся научной работе. С этого времени главным предметом его занятий становится язык. Он обладал колоссальной языковой эрудицией. По свидетельству современников, он свободно владел следующими иностранными языками – французским, английским, испанским, латинским, греческим, бакским, провансальским, венгерским, чешским и литовским. Кроме того, с присущим ему тщанием он изучал санскрит, древнеегипетский, китайский и японский. Но и это ещё не всё. Он изучал также туземные языки Северной и
Южной Америки, Индонезии и Полинезии. Прибавьте сюда его обширные знания не только в области языкознания, но также и в области философии и культурологии и вы наверняка воскликнете: «Поистине этот человек был гениален!».
Язык – великая культуросозидательная сила. Нет сферы культуры, которая обходилась бы без языка. Он как цемент, связывающий культуру, но его возможности небеспредельны, если в культуре в целом господствуют силы, не объединяющие людей, а разъединяющие. Таково состояние современной культуры в России. А. С. Панарин писал: «Культура связывает людей – нашим “реформаторам” необходимо их последовательное разъединение: и по временной вертикали – как разъединение поколений, и по горизонтали – как разъединение людей, превращённых в самодостаточные социальные атомы» (Панарин А. С. Искушение глобализмом. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 316).
Эволюционист видит в языке фундаментальный человекообразующий фактор. В. Гумбольдт считал, что без языка не было бы человека, как без человека не было бы языка. Он писал: «Человек является человеком только благодаря языку, а для того, чтобы создать язык, он уже должен быть человеком» (Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 314). Словом, их не было бы друг без друга. Выходит, антропогенез и глоттогенез – ровесники. В. Гумбольдт был первым среди тех, кто прокладывал путь к эволюционному подходу к изучению языка.
«Истинное определение языка, – писал ученый, – может быть только генетическим» (там же. С. 70). В этом лозунге А. А. Потебня видел самую суть учения В. Гумбольдта о языке. Но что он означает?
Лозунг о генетическом определении языка для В. Гумбольдта означал, что при рассмотрении языка вообще, языкового типа или отдельного языка в частности он не останавливался лишь на их синхроническом описании, но обращался к вопросу об их генезисе, происхождении. На синхроническое состояние языка в этом случае смотрят с генетической точки зрения. За определённым состоянием языка эта точка зрения ищет его истоки, его первоначальные корни.
Генетическая точка зрения (в гумбольдтовском понимании этого термина) должна расцениваться как одна из форм эволюционного мировоззрения. Её особенность состоит в том, что в центр своего внимания в этом случае исследователь ставит не весь эволюционный путь изучаемого объекта, а лишь его происхождение.
Подобным образом подходил к изучению языка В. Гумбольдт. Его эволюционизм, таким образом, может быть определён как генетический. Однако данное определение его мировоззрения является недостаточным: его эволюционизм был не только генетическим, но и культурным. Это значит, что с генетической точки зрения он смотрел не только на языковую эволюцию, но и на культуру в целом. Вот почему в конечном счете мы можем определить мировоззрение В. Гумбольдта как культурно-генетический эволюционизм.
Об эволюции каких бы сфер духовной культуры В. Гумбольдт ни писал – науки, искусства, нравственности, политики или языка – повсюду его мысль обращалась к их генезису, к «творящей силе, породившей их» (там же. С. 53). В возникновении каждой сферы культуры он стремился видеть созидательный фактор – фактор, благодаря которому и происходило очеловечение наших предков. Так, по поводу возникновения нравственности он писал: «С появлением человека закладываются и ростки нравственности, развивающиеся вместе с развитием его бытия. Это очеловечение, как мы замечаем, происходит с нарастающим успехом» (там же. С. 49).
На протяжении всего XIX века языковеды будут биться над вопросом о месте лингвистики среди других наук. Её будут сближать то с естествознанием (Ф. Бопп, А. Шляйхер), то с психологией (Г. Штайнталь, А. А. Потебня, И. А. Бодуэн де Куртенэ), а то и – по традиции – с логикой (К. Беккер, Ф. И. Буслаев). А Ф. де Соссюр станет рассматривать лингвистику как одну из семиотических дисциплин. Между тем ещё в начале XIX века В. Гумбольдт – благодаря своему эволюционному мировоззрению – указал на истинное место языкознания среди других наук – среди наук о культуре, или, как тогда было принято говорить, среди наук о духе. Под духом же В. Гумбольдт понимал тот род деятельности, который является творческим, культуросозидающим, очеловечивающим. Среди культурологических наук языкознание занимает место на полном основании, поскольку язык – наиважнейший продукт культуры.
Язык для В. Гумбольдта был не просто одним из продуктов духовной культуры. Он выделил его среди других как главный и исторически первичный. Именно с глоттогенеза он начинал генезиз культуры. «Язык, – писал он, – тесно переплетается с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры. Но есть такая древность, в которой мы не видим на месте культуры ничего, кроме языка, и вместо того, чтобы просто сопутствовать духовному развитию, он замещает его» (там же. С. 48–49).
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
