Книга Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129

На Джерси богатые люди и корпорации могут на самом деле договориться о ставках, по которым они будут платить налоги. На протяжении 1990-х годов богатые люди, желавшие стать резидентами Джерси, направляли своих юристов прямо в офис Кристенсена, где они договаривались о ставках налогов от имени своих клиентов. Джерси устанавливал размер минимальных ежегодных налоговых платежах, и миллионеры или миллиардеры попросту переводили суммы, налог с которых по 20-процентной плоской шкале, действовавшей на Джерси, соответствовал бы означенной сумме. Предшественники Кристенсена довольствовались налогами в размере 25–30 тысяч фунтов стерлингов. Кристенсен поднял налог до 150 тысяч фунтов стерлингов, что означало ежегодный перевод в бюджет Джерси дохода в размере 750 тысяч фунтов стерлингов. Если человек получает, скажем, 10 миллионов долларов доходов по всему миру, реальная фактическая ставка налогообложения его доходов составляет всего 1,5 %. Сходный принцип применяется к корпорациям. Доходы действующих на Джерси международных компаний облагаются ставкой налога, которая достигает максимум 2 % и снижается в зависимости от того, какую прибыль компания намерена показать на Джерси10.

Миллионеры имеют свойство прибедняться. В неряшливом, построенном в 1950-х годах офисном квартале неподалеку от центра Сент-Хелиера находится фешенебельное, выдержанное в новом колониальном стиле здание вещательной империи богатого порнографа и владельца газет Ричарда Десмонда. Ближе к окраине города, на участке, прилегающем к школе, где когда-то учился Кристенсен, много лет живет и работает Хью Тарстон, бухгалтер, ведущий дела бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и ее семьи, а также дела гигантской многонациональной корпорации BAE Systems, которая торгует оружием. Отошедший от дел застройщик-девелопер, пожелавший скрыть свое имя, сказал: «Я плачу в виде налогов четверть того, что платит малый, который вывозит мусор из моих мусорных бачков. Я целыми днями играю в гольф, а он, возможно, не может даже заплатить за дом, в котором живет. Жизнь на Джерси такова: если у вас есть деньги, вы катаетесь как сыр в масле»11. Шестеро из десяти нынешних министров джерсийского правительства – мультимиллионеры. «Это парламент богатых, – говорит оппозиционный джерсийский депутат Джефф Саузерн. – Думаю, они до сих пор жалеют, что крестьяне проникли во власть».

Однажды зимним вечером 1996 года, незадолго до своего отъезда с Джерси, Кристенсен открыл бухгалтерские книги взору репортера из Wall Street Journal, проводившего расследование деятельности «обдиравшей» американских инвесторов мошеннической группы, в состав которой входил некий швейцарский банк. Несколько месяцев спустя история под заголовком «ОФШОРНАЯ УГРОЗА: ОСТРОВ ДЖЕРСИ ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕ СОВСЕМ НАЛОГОВЫМ УБЕЖИЩЕМ ДЛЯ ВАЛЮТНЫХ ИНВЕСТРОВ» появилась на первой полосе, что вызвало у финансовой отрасли и политиков Джерси приступ колик. Эта публикация стала одним из первых случаев, когда считавшемуся незапятнанным и хорошо регулируемым финансовому сектору Джерси бросила вызов серьезная, распространяемая по всему миру газета. В конце статьи были приведены слова местного высокопоставленного чиновника. Все на Джерси были уверены, что этим чиновником был Кристенсен, а сам Кристенсен знал, что, согласившись беседовать с репортером, он в сущности «подписал» прошение об отставке.

«С этого момента они стали делать все, чтобы избавиться от меня, но срок моих полномочий не истек. Единственным способом, каким от меня можно было избавиться, было признание меня виновным в должностных правонарушениях или в растлении несовершеннолетнего. Напряжение было невероятным». Кристенсен не уехал с Джерси сразу же. На следующий месяц после начала скандала у него родился второй сын, и он был обязан отработать длительный срок после подачи заявления об отставке. Да и отъезд был непростым делом. «Быть крупной рыбой в маленьком пруду – это так соблазнительно, – рассказывает он. – Я мог бы запросто приобрести сорокадвухфутовую яхту, построенную фирмой Swan, пройти под ее парусами всю карьеру, а в конце плавания услышать удар судового колокола». Теперь он стал диссидентом, смутьяном, в которого летели стрелы, пущенные с берегов Ла-Манша. Впоследствии Jersey Evening Post ядовито писала: «Нет винограда кислее, чем тот, что был раздавлен мистером Кристенсеном, некогда работавшем на Джерси и ушедшим на повышение. С тех пор он неустанно подрывал репутацию нашего острова, который совершил глупую ошибку, игнорируя его». Французская Le Monde в апреле 2009 года опубликовала цитату из джерсийской газеты, где Кристенсена называли «предателем народа». Инсайдеры джерсийского истеблишмента подтвердили, что нападки на Кристенсена именно в таких выражениях – полуофициальная политика острова Джерси.

Офшоры процветают благодаря сочетанию узкого эгоизма и культуры сговора. Защитники офшоров с невротической быстротой приписывают своим критикам низменные мотивы и скрытые планы. Но люди, любой ценой добивающиеся повышения, обычно не разговаривают с репортерами Wall Street Journal для того, чтобы получить место получше.

Финансовый сектор может пользоваться преимуществами изоляции, запуганности и нравственной близорукости, но дух политики «выжать побольше сока из бедняков», господствующий в правящих кругах Джерси, зависит не от характера островитян; исходит он в конечном счете от офшорных компаний и людей, управляющих ими из других стран. Офшорные репрессии могут настигать и в крупных юрисдикциях. Рудольф Элмер, швейцарский банкир, который работал в нескольких офшорных центрах, прежде чем стал сообщать о ставших ему известными случаях коррупции, испытывал давление в Швейцарии – стране, население которой составляет 8 миллионов человек.

В 2004 году Элмер заметил, что два человека следят за ним по пути на работу. Позднее он увидел их на парковке у детского сада, в который ходила его дочь, а затем – из окна своей кухни. За поездками его жены на автомобиле следили. Эти люди предлагали его дочери шоколадки на улице и однажды глубокой ночью на огромной скорости въехали в тупик, где находился дом Элмера. Слежка продолжалась в непостоянном режиме более двух лет. В то время Элмер работал на одну китайскую компанию, и однажды следившие за ним люди появились в китайских футболках с изображением дракона на спине. Джулиус Баэр, который был прежним работодателем Элмера, отрицал свою причастность к слежке. Кто послал этих людей следить за Элмером, так и осталось неизвестным. В полиции сказали, что ничего сделать не могут, и в 2005 году провели обыск в доме Элмера, предъявив ордер прокурора. Элмер был на тридцать дней помещен в тюрьму по обвинению в нарушении банковской тайны, что, по его словам, в Швейцарии «является преступлением вроде убийства».

«На этой стадии я подумывал о самоубийстве, – рассказывает Элмер. – В два часа дня я осторожно выглядывал из окна. Они запугивали мою жену, моих детей и моих соседей. Я стал человеком вне закона. Я был крестным отцом ребенка, отец которого работал в финансовом секторе. Он сказал, что я должен остановиться. “Ты – угроза для семьи”». На близкого родственника оказывал давление начальник на работе, требовавший, чтобы тот перестал общаться с Элмером. После одного из таких предупреждений родственник ушел с работы в слезах. «Я был страшно наивным, полагая, что швейцарское правосудие может быть иным, – рассказывал Элмер. – Я могу понять, как им удается держать под контролем восемьдесят тысяч населения острова Мэн, но чтобы это можно было делать с восемью миллионами человек? Каким образом меньшинство из мира банков может манипулировать общественным мнением целой страны? Что это? Мафия? Вот так эта система и работает. Джерси, Каймановы острова, Швейцария – это единая чертова система коррупции».

Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129