– Уверен, вы понимаете, что это процесс не быстрый, – предупредил врач. – Важно, чтобы она полностью оправилась физически, прежде чем начнет работать со специалистами. Вы оставили свой номер?
Заверив врача, что номер у них есть, Дженна взяла чистую одежду, которую для Пейдж привезла Кей, а Джек пошел за машиной. Пока они ждали Джека, позвонила сержант Маринер:
– Как девочка?
– Хорошо, – улыбнулась Дженна, обнимая дочь за плечи. – Мы едем домой.
– Это отлично. Я рада, что все так закончилось.
– Спасибо вам.
– Нам нужно будет поговорить с Пейдж.
– Я понимаю, но не сейчас.
– Разумеется. Думаю, вам интересно будет узнать, что мы установили личность Джули Моррис.
Да, Дженне было интересно узнать, но не сейчас, когда рядом сидела Пейдж, поскольку сейчас дочери ни к чему узнавать новости. Поэтому Дженна оставила Пейдж набирать СМС Шарлотте, а сама отошла в сторонку.
– И кто это?
– Ее настоящее имя Оливия Мастерс. Она из той же школы, что и Пейдж, но на год старше.
Дженна нахмурилась, пытаясь вспомнить имя:
– У нее есть брат по имени Оуэн?
– Есть. Вчера ее доставили в отделение неотложной помощи после передозировки лекарств.
Потрясенная Дженна спросила:
– Она… она…?
– Она была дома, когда это случилось, так что, полагаю, Пейдж не в курсе.
– Она поправится?
– Думаю, да.
Дженна порадовалась, что с Оливией все будет в порядке, хотя и испытывала противоречивые чувства к самой девушке.
– А вы знаете, почему?… – Она покачала головой. – Так много «почему». Почему она выбрала Пейдж? Почему сменила имя? Почему пыталась покончить с собой?
– Да, нам тоже нужны ответы на все эти вопросы, надеюсь, мы их получим, когда девушка будет в состоянии говорить, а пока что, если вдруг выяснится что-то, что может быть полезно нам, у вас есть мой номер, пожалуйста, позвоните.
Пейдж была дома, в собственной постели, окруженная младшими детьми, которые не могли с ней наобщаться, кроме того, рядом крутился Пончик, герой дня. Дженне показалось, что Пейдж все еще выглядит усталой и обеспокоенной, но, по крайней мере, бодрится в присутствии братьев и сестренки. Обычная Пейдж все еще была где-то там, просто нужно время, чтобы снова обрести уверенность.
– У нее всегда был сильный характер, – заявила Ханна, когда они сидели в гостиной, уложив всех спать. – Благодаря чему она и прошла через все это, ну и благодаря матери, конечно.
Дженна взглянула на Джека. Он казался таким растерянным, таким подавленным, что оставалось лишь гадать, какие мысли крутятся у него в мозгу.
– На сколько ты останешься?
– Ты про сегодня?
– Про сегодня и вообще. Ты собираешься лететь обратно в Штаты, как только мы сходим к психиатру? Или вообще не собираешься оставаться?
Джек потупился:
– У меня такое впечатление, что Пейдж не хочет, чтобы я оставался здесь. Она почти не разговаривала со мной с тех пор, как мы ее нашли.
Дженну раздражала его жалость к себе:
– Знаешь, она в полном раздрае. Честно сказать, я не думаю, что если ты сбежишь, то этим как-то поможешь наладить ваши отношения. Если, конечно, ты хочешь, чтобы между вами были какие-то отношения.
В его глазах блеснула боль.
– Удивлен, что ты вообще такое спрашиваешь.
Дженна не успела ответить, как встряла Ханна:
– Думаю, она не будет ходить в школу до конца четверти.
Дженна покачала головой:
– Они выходят на пасхальные каникулы в четверг, думаю, что сейчас ее особо никто и не ждет. Я утром позвоню мистеру Чарльзу.
– Ты видела, что он звонил тебе, пока ты была в больнице? – спросила Ханна. – Он сказал, что все испытали огромное облегчение, когда нашлась Пейдж, и ждет от тебя звонка, чтобы обсудить произошедшее, когда ты будешь готова поговорить.
– Он упомянул о Келли Дарем? Что с ней будет?
– Нет, но я не думаю, что он стал бы говорить о ней со мной. Да и вообще сегодня все разговоры только о Пейдж.
– Ты ей уже сказала про Оливию? – поинтересовался Джек.
Дженна покачала головой:
– Хватит с нее на сегодня.
– Ты знаешь родителей? – спросила Ханна.
– Я их видела, но мы не знакомы. Они казались немного отстраненными, даже отчужденными, но, повторюсь, я совсем их не знаю. Оливия – одаренный музыкант. Пейдж часто говорила о ней. Она вроде бы играет иногда на всяких мероприятиях.
– Но зачем придумывать себе вымышленное имя, чтобы заводить друзей? И с чего она притворилась подругой Пейдж? Чтобы в итоге заключить с ней договор о самоубийстве?
– Я понятия не имею. Слава богу, что она обманула Пейдж и в итоге совершила попытку самоубийства одна, хотя это, конечно, ужасная трагедия. Но, похоже, все обошлось. – Она огляделась. – А где мама? Я ее не видела с тех пор, как дети пошли спать.
– Наверное, где-то гладит, – ответила Ханна, заглядывая в кухню.
– Не похоже.
Дженна обнаружила мать в столовой. Кей стояла в темноте и глядела на звездное ночное небо.
– Ты в порядке, мам? Мы тебя потеряли.
Когда Кей не ответила, Дженна подошла к ней:
– Мам?
Кей молчала, но, когда повернула голову, Дженна заметила слезы, блестевшие на ее щеках.
– Мамочка, ты чего?
Дженна не помнила, чтобы мама плакала раньше, даже когда умер папа.
– Это моя вина, – заявила Кей. – Мне стоило отнестись к этому серьезнее. Она же сказала мне, что ее обижают, а я ничего не предприняла, и мы едва не потеряли нашу девочку.
– Мам, ты не можешь винить себя, – запротестовала Дженна. – Она и мне говорила…
– Но я-то сама проходила через такое. Я знаю, каково это…
– Это не значит, что ты с ходу понимаешь, что происходит, и можешь остановить травлю. Ты была рядом, когда Пейдж нуждалась в тебе, это главное.
На лице Кей застыло выражение горя.
– Я никогда не была ни хорошей матерью, ни хорошей бабушкой… Я стараюсь, но знаю, что этого мало…
– Как ты можешь такое говорить?! Да мы без тебя вообще бы не справились. Ты – наша скала, мам. Ты всегда рядом, была, есть и будешь.
– Но не так, как отец.
– Иначе. Мама! Хватит мучить себя. Мы так тебя любим, все мы, и знаем, что ты любишь нас. Ты все еще плачешь… прости, я должна это сделать. Знаю, тебе не нравится, но…
