Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
— На таком холоде, джентльмены, — сказал Фейрхольм, — нужно приноровиться пить раздельными быстрыми глотками, точно птица, чтобы губы не примерзли к кружке.
Фицджеймс и Крозье нашли место во главе задрапированного белым стола и уселись на стулья, услужливо отодвинутые для них по взвизгнувшему льду мистером Фарром, грот-марсовым старшиной, которому Крозье устроил строгий допрос несколько часов назад. Рядом с ними сидел мистер Блэнки со своим коллегой, ледовым лоцманом мистером Рейдом, а также Эдвард Литтл с полудюжиной офицеров с «Эребуса». Все четверо корабельных врачей расположились группой на другом конце белого стола.
Крозье снял рукавицы, несколько раз согнул и разогнул замерзшие пальцы в шерстяных перчатках и осторожно попробовал мясо, стараясь не прикасаться губами к металлической вилке. Жаркое из медвежатины обожгло язык. Тут он едва не рассмеялся в голос: стоит стоградусный мороз, пар от дыхания висит перед ним облаком ледяных кристаллов, лицо спрятано глубоко в тоннеле из шерстяных шарфов, шапок и «уэльского парика» — а он только что обжег язык. Он повторил попытку, на сей раз прожевав и проглотив кусок.
Стейка вкуснее он в жизни не пробовал. Это удивило капитана. Много месяцев назад, когда они в последний раз ели свежую медвежатину, жареное мясо показалось прогорклым на вкус и запах. Люди тогда сильно отравились печенью и, возможно, еще какими-то внутренними органами животного. Тогда они решили, что мясо белого медведя они станут есть только в самом крайнем случае: если над ними нависнет угроза голодной смерти.
А теперь это пиршество… это роскошное пиршество. Все вокруг него в белом зале — и, очевидно, за покрытыми парусиной бочками, сундуками и столами в соседних оранжевом и фиолетовом залах — с жадностью уплетали мясо. Смех и болтовня счастливых людей с легкостью перекрывали и рев огня в жаровне, и хлопанье парусины на вновь поднявшемся ветру. Здесь, в белом зале, мало кто пользовался ножом и вилкой должным образом — иные просто натыкали кусок мяса на вилку и рвали зубами, но большинство ели прямо руками в рукавицах. Со стороны казалось, будто сто пятьдесят изголодавшихся хищников с упоением пожирают свою добычу.
Чем дольше Крозье ел, тем с большей жадностью. Фицджеймс, Рейд, Блэнки, Фарр, Ходжсон и остальные — даже Джопсон, стюард капитана, сидевший за соседним столом с прочими стюардами, — похоже, поглощали мясо с таким же смаком. Один из помощников мистера Диггла, наряженный китайским младенцем, обходил столы, раскладывая на тарелки дымящиеся овощи со сковороды — Крозье видел железную печь с вельбота с булькающими кастрюлями на ревущих горелках, когда вошел, — но консервированные овощи, пусть замечательно горячие, казались просто безвкусными по сравнению с восхитительной свежей медвежатиной. Только положение начальника экспедиции не позволило Крозье протолкаться в начало очереди и потребовать добавки, когда он доел свой огромный стейк. Лицо Фицджеймса полностью утратило прежнее рассеянное, отстраненное выражение; казалось, молодой командор готов разрыдаться от счастья.
Внезапно — в тот момент, когда большинство мужчин уже управились со своим мясом и принялись пить хмельное пиво, пока оно не превратилось в лед на морозе, — персидский король, стоявший у входа в фиолетовый зал, начал крутить ручку музыкальной шкатулки.
Бурные аплодисменты — оглушительное хлопанье толстых рукавиц — раздались при первых же дребезжащих, бренчащих звуках, исторгнутых примитивным аппаратом. Многие ценители музыки на обоих кораблях жаловались на музыкальную шкатулку — мол, звучание вращающихся металлических дисков почти ничем не отличается от фальшивого голоса старой шарманки, — но эту мелодию все узнали мгновенно. Десятки человек поднялись на ноги. Другие запели хором, выдыхая клубы пара, которые всплывали над головами в ярком свете факелов, проникающем сквозь белые парусиновые стены. Даже Крозье расплылся в идиотской ухмылке, когда слова первой строфы отразились эхом от громадного айсберга, нависающего над ними в морозной ночи.
Когда Господь нас сотворил,
Откликнулись мы на призыв
Тех ангельских хоров, что мы
Поныне слышим. Вторя им…
Капитаны Крозье и Фицджеймс встали на ноги и присоединились к хору голосов, ревущих первый припев:
Правь, Британия, морями.
Нам вовек не быть рабами!
Чистый тенор молодого Ходжсона взмыл ввысь, когда мужчины в шести из семи разноцветных парусиновых залов затянули вторую строфу:
Нет народов на Земле,
Что не никнут в кабале.
Ты един в своей свободе,
Побеждаешь поневоле.
Смутно сознавая, что через два зала от белого, при входе в синий, возникло какое-то оживление, Крозье запрокинул голову и — разгоряченный виски и жарким из медвежатины — заревел вместе со своими людьми:
Правь, Британия, морями.
Нам вовек не быть рабами!
Мужчины в первых отсеках лабиринта продолжали петь, но теперь они еще и смеялись. Оживление там возрастало. Музыкальная шкатулка заиграла громче. И люди запели еще громче. Продолжая выводить слова третьей строфы, Крозье ошеломленно вытаращил глаза при виде процессии, вступающей в белый зал.
Ты возвысишься над всеми,
Невзирая на потери.
Крепкий, как британский дуб,
Ты даешь нам всем приют.
Возглавлял процессию низенький человечек в гротескной адмиральской форме. Несуразно широкие эполеты выступали на восемь дюймов за плечи коротышки. Он был очень толстым. И он был без головы. Свою голову из папье-маше он нес под левой мышкой, а ветхую адмиральскую шляпу с плюмажем под правой.
Крозье перестал петь. Остальные продолжали:
Правь, Британия, морями.
Нам вовек не быть рабами!
За обезглавленным адмиралом, явно представлявшим покойного сэра Джона Франклина (кто-то жестоко поплатится за столь дикую выходку, подумал Крозье), семенило чудовище ростом десять или двенадцать футов.
У него было туловище, шерсть, клыки, треугольная голова и черные глаза арктического белого медведя, но шло оно на задних лапах и вдвое превосходило медведя ростом и длиной передних конечностей. Оно шло деревянной походкой, точно заводная игрушка, сильно раскачивая верхней половиной туловища, вперяя взгляд черных глаз в каждого, к кому приближалось. Болтающиеся ступни передних лап, вяло свисающих вдоль тела, были больше головы любого из ряженых.
— Это ваш великан, Мэнсон, внизу, — со смехом сказал второй помощник капитана «Эребуса», Чарльз Фредерик Дево, возвышая голос, чтобы перекрыть рев хора, поющего следующий куплет. — А на плечах у него сидит ваш маленький помощник конопатчика — Хикки, кажется? Парням потребовалась целая ночь, чтобы сшить из двух медвежьих шкур одну.
Тирану будет не под силу
Тебя срубить. Удар бессилен.
Так зеленей, гори свободой
Под ярко-синим небосводом.
Десятки мужчин прошли процессией следом за гигантским медведем через белый зал в фиолетовый. Крозье стоял неподвижно, словно в буквально смысле слова застыв на месте у праздничного белого стола. Наконец он повернул голову, чтобы посмотреть на Фицджеймса.
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
