Сара недоуменно уставилась на карлика. Она пыталась вспомнить… Где-то она это уже слышала…
Женщина в апостольнике заговорила.
– Вы находились в частичной коме, и положение было весьма серьезным. Сейчас, когда вы очнулись, мы бы хотели сделать несколько тестов. – Она помолчала и пощупала Саре пульс. – Я схожу за доктором.
Сара поняла, что женщина в апостольнике была медицинской сестрой. Сестра милосердия, путешествующая во времени, с диском латинских песнопений? И что, теперь ей будут пускать кровь и ставить пиявки?
Женщина покинула комнату, и Нико вновь поднес к глазам газету.
– «…Поэтому известная нам вселенная может оказаться лишь одним из множества „дворцов“ внутри потайной комнаты – одним из множества скрытых пространственных измерений…»
Сара увидела, что это была «Даллас Морнинг Ньюс».
– «…„Такое представление действительно очень непривычно и даже пугающе“, – говорит космолог Роки Колб. – Оно идет совершенно вразрез со всем, что мы до сих пор считали за истину».
– Подождите-ка чуть-чуть, – перебила Сара. – Вы сказали, я проспала НЕДЕЛЮ?
– Да, нам пришлось вводить вам питательный раствор. Не беспокойтесь, отдыхайте… Как вам нравятся разговоры о темной материи? Когда об этом говорил Браге, его называли еретиком, а сейчас с научными фактами не поспоришь!
– Браге знал о темной материи?
– И о черных дырах, и о параллельных вселенных. Конечно. Правда, мы называли их «адскими вратами».
Нико принялся читать дальше, о гравитационных линзах и бранах, но Сара не слушала. Выходит, она проспала целую неделю? Почему?
– О боже, – внезапно произнесла она, садясь на постели. – Какой сегодня день?
– Суббота, – ответил Нико, оторвавшись от газеты.
– Значит, открытие музея сегодня?!
Сара спрыгнула с кровати и едва не упала. Сказать, что ее не держали ноги, было бы преуменьшением.
– Где моя одежда?
Нико указал на джинсы и футболку, сложенные на боковом столике. Сара вдруг заметила цветы – прекрасные цветы. Множество ваз с изумительными букетами.
– Макс, – пояснил Нико.
Сара скрылась в ванной, чтобы одеться. Макс… Маркиза… Шарлотта Йейтс… Она поплескала в лицо холодной водой. Язык, похоже, превратился в жесткую мочалку, скулы свело, однако когда Сара привела себя в порядок, то почувствовала себя более уверенно.
– Добро пожаловать обратно, миледи, – произнес Нико с поклоном.
– Кончайте юродствовать. Что случилось?
– Вы потеряли сознание в Жижкове, и Макс перевез вас сюда.
– Куда – «сюда»?
– В больницу Сестер милосердия святого Карло Борромео, в трех кварталах от замка. Это частное заведение, поэтому Макс смог обеспечить вам отдельную палату, что в данных обстоятельствах оказалось замечательным вариантом.
– Со мной все в порядке?
– А вы сами-то как чувствуете? – осторожно поинтересовался Нико.
– Не уверена. Я слышала песнопения на латыни… И еще, здесь действительно была женщина в апостольнике?
Нико рассмеялся.
– Больницу содержат монахини. За вами ухаживает Берта. Ну и… – он щелкнул переключателем, и латинское пение возобновилось. – Обычная трансляция мессы, которую служат в соседнем здании.
– Ох, разумеется! – облегченно выдохнула Сара.
– Я беспокоился, – признался Нико. – Вероятно, вы уже поняли, формулы Браге не всегда оказывались достаточно точными. Я представляю собой живое свидетельство его мелких неудач. Кстати, Браге верил, что Солнце вращается вокруг Земли. Но насчет адских порталов он, конечно, попал в точку, – проговорил карлик и постучал пальцем по газете.
Сара поглядела на стенные часы.
– Уже полдень? Мне пора! Как дела с коллекциями?
– Все идет по расписанию. Макс собственноручно доделал вашу экспозицию, руководствуясь вашими записями. Во дворце сейчас поставщики провизии и флористы, декорируют залы к вечернему мероприятию.
– Мой рюкзак! – воскликнула Сара, внезапно вспомнив о письмах Бетховена.
Нико указал на стул, стоявший в углу.
– Вы в нем рылись?
– Моя дорогая! – произнес Нико с величавым достоинством. – Разумеется!
За окном раздались звуки сирен, и Сара, выглянув, увидела, что по улице тянется огромный автомобильный кортеж.
– Сенатор из Вирджинии, – вполголоса заметил Нико.
Сара была на взводе. Шарлотта Йейтс в Праге! В своем видении Сара выяснила, что Шарлотте известно о ключе. А вдруг она осведомлена о том, где спрятано Золотое Руно? И если Шарлотта Йейтс и маркиза Элиза работают вместе… они в ответе за гибель Энди и Элеоноры, да и Сара с трудом спаслась от трагической участи.
Сара поежилась. Сегодня вечером ей надо быть в форме. По крайней мере она неплохо отдохнула. Она чувствовала слабость, вялость и вдобавок дикий голод. Однако она, несомненно, была жива.
– Что вы сказали остальным? – спросила Сара.
– Пищевое отравление. Полакомились в Старом Городе несвежей курицей… К счастью, сейчас все заняты подготовкой к открытию музея, и ваше отсутствие вызвало гораздо меньше внимания, чем если бы это произошло пару недель назад.
– А вы, Нико? Неужели вы так и сидели со мной?
Карлик криво усмехнулся.
Почему-то Сару совсем не удивило, когда она обнаружила, что из больницы ее выписывает Оксана, жена Нико. Благодаря Оксане процедура заполнения бланков и необходимых бумаг прошла гладко и без запинок.
– Как Бернард? – спросила Сара.
– Я бы сказал, что он ужасно раскаивается, – вымолвил Николас. – Я ведь прав, моя дорогая?
– А если он признается полиции, что маркиза убила Элеонору, а потом шантажировала его, пытаясь заставить застрелить и меня?
– Боюсь, он не самый надежный свидетель, – произнес Нико, уставившись на пятнышко в углу потолка. – Он покинет больницу после открытия музея и отправится домой.
Сара не была уверена, что хочет знать, почему Бернард не самый надежный свидетель. Оксана выглядела вполне способной удалить человеку значительную часть мозга… или тела.
Когда они с Нико проходили через главные ворота Града, спеша вернуться во дворец, Сара покосилась на массивные каменные фигуры, приветствовавшие ее по прибытии в Прагу. Здесь, конечно, ничего не изменилось. Обнаженный колосс, которого она окрестила Красавчиком-с-Мечом, заносил клинок над несчастной покорной жертвой, а Безумец-с-Дубиной жаждал забить человека до смерти… В тот летний день Сара даже предположить не могла, предвестниками чего они являлись, каким жестокостям ей предстояло быть свидетелем – в нынешним столетии и в предыдущих… И ведь это был еще не конец.
