– Мне страшно, что я не смогу его задержать… – говорю я.
– Я буду рядом с тобой, пойдём, Алиса… У тебя очень мало времени… Но помни: всё, что ты сейчас увидишь, – лишь очередной из многочисленных вариантов будущего.
* * *
I
Ко мне навстречу из иссиня-чёрной Вселенной идёт мама. Она – в белом платье, улыбается, подходит и целует мои запястья. Справа – папа. Он в чёрном костюме и белой рубашке. Я вспоминаю, что они были такими на своих свадебных фотографиях. Я замечаю на маме небольшую фату. Мама встаёт слева, папа – справа, а Раиса Ахметовна – за мной.
И мгновенно передо мной на расстоянии меньше вытянутой руки появляется Человек, Которого Не Было… Я вижу его отчётливо, не как призрака или светящееся пятно фантома… Он смотрит на меня и молча протягивает мне правую руку… В прошлый раз я видела его в другой одежде. Сейчас он в светлом костюме и белой рубашке, а я почему-то – по-прежнему в красном платье.
Я протягиваю ему правую руку. Мама надевает мне на голову свою фату. А Человек, Которого Не Было – кольцо, то самое, которое я видела когда-то.
Родители на мгновение кладут свои руки на наши.
Мы идём куда-то вдаль, держась за руки. Раиса Ахметовна берёт маму, стоящую слева от неё, за правую руку, а папу – справа – за левую и тихо произносит: «Не мешайте им. Пусть идут…»
II
Я вижу сцену Большого зала ЦДЛ. Я смотрю на себя со стороны, откуда-то из воздуха, находясь где-то прямо у входа в зал. На себя, стоящую на сцене в красном платье…
Я вижу Императрицу Александру, урождённую Алису, которая подходит ко мне на сцене и трижды целует в щёки. Её никто не видит, кроме меня…
Я вижу маму и папу, и монахов из того монастыря на горе, и Раису Ахметовну, и Его – там, в зале. Монахи ходят по часовой стрелке и меняют пространство вариантов.
Я что-то читаю в микрофон… Я счастлива, что Он – здесь, со мной, рядом…
III
Закат солнца в горах… Он рисует на «холсте» неба контур домика. Как рисуют дети: треугольник – крыша, квадратик – основание, дверь – прямоугольник. Он открывает дверь и ведёт меня в дом за руку.
Мы входим в контур домика на небе и оказываемся в реальном доме, где я отчётливо вижу мебель и всё, что находится в этом месте. Мы оказываемся на кухне и собираемся перекусить – что-то готовим, но совсем быстрое, лёгкое.
Потом мы стоим слева, почти там, где дверь, через которую мы сюда попали. Наверно, я собираюсь уходить. Он – напротив, близко-близко. И мы молча смотрим друг на друга. Он обнимает меня и мысленно говорит глазами: «Ну, иди ко мне…» – «Я… боюсь тебя…» – отвечаю я так же мысленно и чувствую, как замирает сердце… И он тихо-тихо успокаивает: «Не бойся…».
IV
Уже не кухня, возможно, другая комната, возможно, другой дом. Но это не моя квартира. И не моя дача. Я знаю, что на улице – за полночь. Знаю, что я ложусь спать позже, чем он. Знаю, что мне сейчас показывают не одну какую-то ночь, а целый большой период, не определённый во времени; мы живём вместе.
Я вижу двуспальную кровать. Он уже спит. Я ложусь рядом, на «своей» половине, стараясь не потревожить его мирный сон, укрываюсь одеялом и думаю о том, какое же это счастье, что он – рядом и что я – с ним. Потому что я его очень люблю.
Я вижу выходной день… Какую-то библиотеку… Он что-то читает, а я варю ему кофе…
Я вижу Венецию, где во время литературного фестиваля, организованного Сюссанной, я оказываюсь на могиле Бродского… Но я знаю, что теперь всё будет иначе… И я спокойна… Потому что мы – вместе… и мы будем жить долго и счастливо…
V–VI
Все фрагменты дальше почти не изменяются, я вижу только подфрагменты, которых не было ранее.
Наше венчание Там, во Вселенной. Монахи что-то читают над нами и записывают про нас в Скрижаль.
Какой-то дом за границей, куда мы уезжаем, чтобы повенчаться в церкви земной.
VII
И вот внезапно мы оказываемся снова в Вечности… Чёрная бездна Вселенной. Звёзды… Музыка меняется… И мне страшно.
Я беру Его за руку, и мы вступаем внутрь Зодиакального Круга. Часы не одни, сразу две пары. Вокруг нас – монахи, мои родители и Мансурова. Я обнимаю его, а они начинают раскручивать внешние круги циферблатов с огромной скоростью, чтобы поменять пространство вариантов…
В какой-то момент я вдруг чувствую, как его душа уходит в небо. Она совсем невидимая, но я, такая же невидимая, лечу за ней вверх, чтобы вернуть её обратно, в то время как наши тела замерли внутри вращающихся часов.
Мне страшно… Мне кажется, что у меня не хватит сил…
Но мы возвращаемся… Вместе… Часы перестают вращаться… И мы выходим из замкнутого круга…
VIII–XI
Всё, что я вижу дальше, – множество отдельных фрагментов, которые невозможно удержать в памяти. Но я помню дом у моря… И вижу, как мы путешествуем по разным странам… И я знаю, что мы будем жить ещё очень долго и счастливо.
XII
Я прошу маму показать мне, как я умру…
И я вижу ночь. Кровать у открытого окна. В нашем доме. Он спит. Я ухожу из тела без боли, мгновенно, через открытое окно – к морю, где я иду по лунной дорожке, по воде, к маме и папе, которые пришли за мной в ту ночь. Мне легко и спокойно… И я знаю, что мы с Ним обязательно скоро встретимся, но уже Там…
Появляется призрачный циферблат. Секундная стрелка звучно смещается на одно деление вправо.
* * *
23 июня 2012. 19:32:08. Москва. 53-й км МКАД
Из остановившихся рядом машин выходят люди. Они подбегают к убитой на третьей полосе – с колёсами, смотрящими в разные стороны, искорёженным передним бампером, открытой крышкой багажника и боковыми окошками, – и молча заглядывают сквозь подушки и шторки внутрь…
Голова девушки безжизненно опущена на руль… В ногах – раскрытый старенький томик стихов Александра Блока, на страницы которого капает кровь…
– МЁРТВАЯ… – с ужасом восклицает кто-то из толпы.
Боль вливается в меня… Или я вливаюсь в неё?.. И она становится почти невыносимой…
Я открываю глаза и сквозь мерцающие бегущие зигзаги на чёрном фоне и уже сдувшиеся подушки различаю каких-то людей…
– ЖИВАЯ!!!
Каждый вдох отзывается во мне неистовой болью, и кажется, что рёбра пронзают меня насквозь…
Раскалывается голова…
Я с трудом отрываюсь от руля и вижу залитое кровью платье и раскрытый томик стихов Александра Блока в ногах. С таким же трудом наклоняюсь и поднимаю книгу и бережно кладу её на соседнее сиденье…
Кто-то помогает мне открыть дверь и выйти наружу. Это единственная дверь, которую можно открыть…
Я еле-еле стою, шатаясь, и замечаю, что правая подошва туфли, видимо, от сильного удара отклеилась и болтается на кончике пятки.
