— Но как она…
— Я ударила ее по голове подсвечником, когда она сказала, что собирается спасти Робина Тирелла во что бы то ни стало. Я не могла допустить, чтобы она помешала мне.
— Ты так жаждешь умереть? — с недоумением глядя на жену, спросил Келлз.
— Похоже, наоборот: смерти очень хочется меня заполучить, — с коротким смешком ответила Каролина. — Но я умру рядом с человеком, которого люблю. И вы не посмеете помешать мне, Диего. Иначе я никогда вас не прощу.
— Не понимаю. Того, кого ты любишь, зовут Келлз?
— Да.
Каролина терзалась при мысли о том, что приходится прощаться с любимым вот так, признаваясь в любви к другому. Но иного выхода не было.
— Да, я люблю Келлза. И всегда его любила. Я пыталась найти в тебе его, но тщетно. Ты должен считать все произошедшее между нами дурным сном, а меня — ведьмой, едва не утащившей тебя за собой в могилу.
— И все это для того, чтобы я мог…
— Жить в Гаване и занимать достойное тебя положение в обществе. Ты будешь счастлив здесь, Диего, если ты забудешь все, что я когда-то тебе говорила.
— Сначала давай-ка займемся твоей сестрой, — сказал Келлз, поспешно освобождая Пенни от пут, затем вытащил кляп у нее изо рта.
— Чем это ты меня ударила? — проговорила Пенни, ощупывая затылок.
— Вот этим, — сказала Каролина, кивая на подсвечник. — И я готова повторить все сначала, если ты примешься за старое.
Пенни смотрела на сестру и не узнавала ее.
— Я сейчас стараюсь придумать, как бы тебя отправить куда-нибудь с этого острова.
— Ты много на себя берешь, моя маленькая сестренка.
Каролина исподлобья взглянула на сестру.
— Не мешай мне, Пенни. Ты любишь легко и забываешь легко, а я люблю только одного человека, Келлза, который сейчас выдает себя за маркиза Солтенхэма. Да, это правда, Пенни, что бы я тебе до этого ни говорила.
— Но как же твое письмо?..
— Повторяю: то, что я сейчас тебе сказала, — правда, и постарайся поверить мне!
Каролина как бы невзначай взяла со стола подсвечник, и Пенни, заметив жест сестры, предпочла отстраниться.
Келлз со стороны наблюдал за сестрами. О письме он ничего не знал, но ему и так все было совершенно ясно. Каролина, его милая Каролина, пыталась спасти его любой ценой. Даже ценой собственной жизни. К горлу его подкатил комок. Келлз твердо решил, что спасет ее, чего бы это ему ни стоило.
— Вот что, Руж, — проговорил он, — давайте внесем ясность в наши отношения. Меня зовут Келлз. Я как-то видел вас в Нассау.
— Да, Каролина мне рассказывала об этом. Скажите, вы все время знали, что вы — Келлз? Если так, то вам надо идти на сцену, вы — великий актер.
— Нет, память вернулась ко мне только что. Но весьма своевременно, я полагаю. Теперь у всех нас появилась надежда, что удастся отсюда выбраться.
— Возможно, вы все же опоздали, — раздался со стороны двери мужской голос.
Каролина и Келлз обернулись одновременно. Келлз схватился за шпагу.
В дверях, облокотясь о косяк, стоял дон Рамон. Он подкрался бесшумно и теперь смотрел на троицу своими насмешливыми медовыми глазами.
— Ваша дверь оказалась не заперта, — заметил дон Рамон.
— Да, должно быть, я забыла ее закрыть, — сказала Пенни.
— Мое почтение, дон Диего, — улыбнулся комендант Эль-Морро.
— Будем знакомы, — ответил пират. — Меня зовут Келлз. Вижу по вашим глазам, что вам это уже известно.
— Вы совершенно правы, — снова улыбнулся испанец.
Дон Рамон был раскован и галантен; в нем совершенно невозможно было узнать того страдальца, с которым несколько часов назад рассталась Каролина. Она невольно залюбовалась им.
— Полагаю, вы здесь для того, чтобы сопровождать меня в крепость? Очевидно, я должен заменить другого пленного англичанина? — с иронией в голосе осведомился Келлз.
— Нет, я здесь для того, чтобы преподнести даме подарок.
Дон Рамон ласкал взглядом Каролину.
— В самом деле? И что же это за подарок? — поинтересовался пират, поигрывая шпагой.
— Ее жизнь, — ответил дон Рамон и поднял руку, словно просил не мешать ему высказаться до конца. — Не спрашивайте меня, почему я это делаю. — Голос испанца потускнел, словно у него больше не было сил играть свою роль. — Полагаю, — продолжал он, — что и сам этого не знаю. Но я не могу позволить ей погибнуть на костре. И я знаю наверняка: если она сделает то, что задумала, ее ждет страшная смерть…
— Если вы хотите устроить мне побег, — перебила Каролина, — то знайте: я с места не сдвинусь без Келлза.
— Я знал, что вы так скажете, — со вздохом проговорил дон Рамон. — Но я хочу разом избавиться от вас от всех. Вот уж воистину, я избавлю Гавану от всех англичан одним махом!
Дон Рамон невесело рассмеялся.
— И от маркиза тоже? — воскликнула Пенни. — Вы и Робина освободите?
Дон Рамон кивнул:
— И его заодно. Не в моих правилах отправлять человека на смерть за то, чего он не совершал.
— Но он… — начала Каролина, и тут Пенни на нее зашипела:
— Оставь его в покое, Кэрол. Робин — фаворит короля, и если он даст королю знать, что его спас Келлз, король может даровать твоему мужу прощение.
— Он все равно ничего не сделает ни для Келлза, ни для кого-либо другого, — с горечью проговорила Каролина. — Он до этого ходил в хомуте и потом будет ходить в хомуте, когда его теща и женушка за него возьмутся!
— Не будет, если я возьму его под свою опеку! — заявила Пенни, и Каролина увидела в глазах сестры такое выражение, какого никогда прежде не видела. — Если у Робина не хватает твердости, он может позаимствовать ее у меня. Уверяю тебя: ни его теща, ни жена Робина не заставят меня уйти из его жизни!
Мужчины в некотором недоумении слушали беседу сестер.
— Пенни!.. А ведь ты действительно можешь сделать это! — воскликнула Каролина. — Ты можешь заставить Робина сдержать слово! Но ты можешь стать лишь его любовницей — не женой. Реба с матерью не дадут ему развод.
Пенни в ответ пожала плечами:
— Кто знает? Сейчас мне нужен Робин, а что будет завтра, я не знаю. Возможно, мне не захочется иметь его под боком до скончания дней! Может, я найду себе герцога или даже… короля!
— Сомневаюсь, что ей это удастся, — процедил Келлз.
— Как знать? — выразительно поднял брови дон Рамон. — Мужчины правят миром, а женщины — мужчинами. Я бы на вашем месте не был столь суров.
— И правильно, — улыбнулась Каролина. — Спасибо вам от всего сердца за то, что вы подарили мне жизнь. Не только мне, всем нам. Только бы вам не пришлось страдать из-за нас!
