Визит в Ливию поставил точку в антитеррористическом турне. Начали мы с Северной Ирландии, где имели дело с заключительной стадией урегулирования, затем отправились в Мадрид на заупокойную службу по жертвам теракта Аль-Каиды на железной дороге, а закончили в Ливии, откуда в Северную Ирландию прибыло немало оружия; круг замкнулся.
Для современного премьера терроризм — вечная проблема. Взрывы в лондонском общественном транспорте 7 июля 2005 года совпали с нашим пребыванием на саммите Большой восьмерки в шотландском Глениглсе, испоганили триумф от победы на Олимпиаде. У Тони была встреча с президентом Китая Ху Цзиньтао. Я сидел рядом с его главным помощником, который переворачивал страницы президентской речи по мере того, как Ху ее выдавал. Вот уж поистине удивительная способность следить за выступлением босса, думал я; не иначе, помощник выучил речь слово в слово. И тут мне передали, что в лондонской подземке происходит что-то непредвиденное; через несколько минут поступило новое сообщение — о несчастном случае. Я вышел из переговорной, позвонил в Лондон. Стало ясно, что события более чем серьезные. Я вернулся, вызвал Тони; вместе мы направились наверх, в кабинеты, отведенные делегации Соединенного Королевства. Лондонская полиция отвечала невразумительно, зато позвонил Тим О’Тул, американец, глава Лондонского метрополитена. Он точно знал, что произошло; именно Тим выполнял роль соломинки, за которую мы держались, в то время как по темени били все новые ужасные подробности. Пространство заполнил густой туман войны. Прежде всего было неясно, кончились ли уже теракты; говорили, что будут новые взрывы, поэтому надо отменить все поезда подземки и автобусы. Я позвонил домой убедиться, что родные в порядке. Решено было, что Тони немедленно полетит в Лондон, но саммит продолжится под председательством Майкла Джея, главы дипслужбы. Остальные лидеры устроили объединенную пресс-конференцию и выразили солидарность с Британией. Французский посол попросился лететь с Тони, поскольку среди пострадавших предположительно были граждане Франции. Мы, конечно, позволили. Вылетели из Абердина в Нортхолт на самолете Королевских ВВС. На нашу просьбу дать чего-нибудь поесть были принесены черствые двухсуточные бутерброды. Несомненно, французский посол счел их намеренным проявлением пренебрежения, тем более что несколькими днями ранее Ширак нелестно отзывался о британской еде.
Итак, мы въехали в Лондон. Общественный транспорт не работал, толпы людей пешком добирались домой. Стояла зловещая тишина; пахло войной. Мы сразу направились в Правительственный центр кризисного реагирования, где нас ждали полиция, спецслужбы и министры. Наконец все открылось. Впрочем, Элиза Маннингем-Буллер, глава Службы безопасности, не пожелала говорить при таком скоплении народа. Пришлось везти ее в Номер 10, чтобы узнать все подробности. Больше всего нас потрясло, что преступники родились в Британии, а главное, были вполне обеспеченными людьми. Мы боялись и новых атак, и ответных действий британцев против мусульман-иммигрантов. К счастью, в наших соотечественниках перевесил здравый смысл, актов мести не последовало. Сначала говорили о пятом террористе; предположение не подтвердилось. Позвонил Майкл Говард, заверил, что не придаст делу политическую окраску, — и сразу же отправился на ТВ и потребовал расследования.
После Элиза объяснила всю глубину проблемы. Мы и понятия не имели, что террористическая сеть раскинулась столь широко и что нити тянутся в Пакистан. Элиза просила денег и людей для Службы безопасности; мы незамедлительно выделили и то и другое. С тех пор Служба безопасности раскрыла целый ряд заговоров, однако остается непроясненным вопрос, сколько из них грозили настоящей опасностью. Может, мы и перестраховались, может, зря бросили столько средств на борьбу с терроризмом — лучше бы связи укрепляли; только когда Служба безопасности в подобных обстоятельствах требует ресурсов, надо их дать. Выбора просто нет. Не обеспечишь Службу безопасности — будешь нести ответственность за все теракты.
Недели через две Тони угощал обедом австралийского премьера Джона Говарда. Они находились на втором этаже на Даунинг-стрит, в небольшой столовой. Мне по телефону сообщили о теракте в метро. Я переговорил с Энди Хэйменом, главой антитеррористического комитета; впрочем, Энди было известно очень мало, поэтому я позвонил Тиму О’Тулу, чья помощь оказалась столь же неоценимой, как и в случае с 7 июля. Тим снова предоставил поминутный отчет о событиях. Снова туман войны был непрогляден, снова оставалось тайной количество террористов, в том числе скрывшихся с места преступления. Я прервал обед с Говардом, и мы с Тони поехали в Правительственный центр кризисного реагирования.
Труднее всего премьеру принять решение при угрозе атаки. В 2003 году был раскрыт план расстрела самолета в Хитроу. Мы получили совет привлечь армию — распределить солдат по периметру аэропорта. Ставка была на то, что террористов смутит реальное присутствие военных и они не рискнут атаковать. Мы, конечно, знали — критика за использование армии неизбежна; мы знали также, что, если ничего не предпримем, а теракт состоится и погибнут люди, общественность нас просто в порошок сотрет. Одного только мы не знали (пока по телевизору не увидели) — что военные приедут в бронированных автомобилях. На наш вопрос, к чему такие меры, мы получили исчерпывающий ответ: не ваше дело, мы всегда так работаем. Короче, опасения подтвердились полностью — пресса осудила наше намерение запугать народ, да еще в контексте Афганской войны, а тори метнули свою порцию камней, даром что мы не скрывали от них секретную информацию.
Но самое скверное — это когда поступает угроза от террористов, а премьер решает ничего не предпринимать. В том же году мы получили информацию о готовящемся взрыве в лондонской подземке. Тони собрал сотрудников Центра кризисного реагирования, председательствовал лично. Просил совета. Полиция дать таковой отказалась — дескать, решение, закрывать или не закрывать метро, целиком и полностью на совести премьера. Тони решил не закрывать. В противном случае возникли бы серьезные проблемы с транспортом; вдобавок, если информация о теракте была правдивой, злоумышленники взорвали бы что-нибудь еще. Как ни крути, а мы, закрыв на день метро, позволили бы террористам добиться своей цели — вызвать панику. Тони распорядился усилить полицейское патрулирование станций метро, объявить боевую готовность. Смелое решение; решение, подразумевающее единоличную ответственность. Секретарь Кабинета предупреждал: берегитесь, в случае чего поддержки ждать будет неоткуда. Тони и без предупреждений понимал: если теракт состоится, он, Тони, очень дорого за свое решение заплатит. На выходе из Номера 10 Тони сказал мне, что его дочь завтра возвращается из Парижа, прибывает на вокзал Ватерлоо; я сообщил, что мой сын примерно в это же время уезжает с вокзала Виктория.
На следующий день вышел документ, имеющий историческое значение, — Ирландская республиканская армия отказывалась от дальнейшей вооруженной борьбы. Я записал в дневнике: «Итак, мы перевернули одну страницу летописи терроризма — чтобы читать другую». Бороться с терроризмом всегда трудно, каковы бы ни были цели злоумышленников. Один из методов — переговоры того же формата, что мы вели с ирландскими республиканцами. Новые террористические группировки, по сути, мало от них отличаются. Мудрый премьер должен быть готов к переговорам с талибами и Аль-Каидой, ибо единственная эффективная стратегия против бунтовщиков — та, что сочетает строгие меры безопасности (террористам надо показать невозможность их победы) и диалог, в ходе которого террористы поймут, что существуют политические, бескровные способы удовлетворить их недовольство.
