Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
И опять же, у добропорядочного, либерального читателя могут закрасться сомнения. Конечно, с нашей точки зрения это был жестокий, бессмысленный обряд, но самим инкам так, безусловно, не казалось. С их точки зрения жертвоприношение было нравственным, далеко не бессмысленным действием, оправданным целым набором священных верований. Девчушка, без сомнения, также целиком разделяла религию своего народа. Какое право имеем мы судить священников-инков по законам нашей, а не их собственной, морали и называть их убийцами? Возможно, девочка действительно была до восторга счастлива своей судьбой; возможно, она и вправду верила, что отправляется прямиком в рай в компании ослепительного бога-Солнца. Или, может быть, — и это кажется гораздо более вероятным — она визжала от ужаса.
Хамфри и я вместе с ним пытаемся показать, что вне зависимости от того, добровольно или нет приняла смерть эта девочка, ей, скорее всего, не захотелось бы стать жертвой, знай она известные нам сегодня факты. Представьте на секунду, что ей известна природа Солнца — огромного водородного шара с температурой, превышающей миллион градусов Кельвина, внутри которого происходит термоядерная реакция с образованием гелия; что первоначально, наряду с Землёй и другими планетами Солнечной системы, оно образовалось из газового облака… Вряд ли она тогда продолжала бы молиться ему как божеству, и принесение себя в жертву ради того, чтобы его умилостивить, тоже выглядело бы совсем по-другому.
Нельзя обвинять священников-инков в невежестве и обзывать их недалёкими и напыщенными тоже, пожалуй, нечестно. Но в чём они действительно виновны — так это во внушении своей веры ребёнку, ум которого ещё не созрел, чтобы решать, поклоняться солнцу или нет. Хамфри также вменяет в вину создателям телепередачи и нам, зрителям, взгляд на смерть маленькой девочки как на нечто прекрасное — «нечто, обогащающее наше коллективное культурное наследие». Эта тенденция возвеличивать эксцентричные этнические религиозные обряды и оправдывать их жестокость проявляется снова и снова. В добропорядочных либеральных умах она служит источником мучительного внутреннего конфликта: с одной стороны, они терпеть не могут жестокости и страданий, а с другой — пройдя выучку у постмодернистов и релятивистов, считают своим долгом уважать другие культуры не менее собственной. Женское обрезание, несомненно, чудовищно болезненная процедура, лишающая женщину возможности наслаждаться сексом (в этом, видимо, и заключается её истинная цель), и одна половина добропорядочного либерального ума желает наложить запрет на этот обряд. Другая же половина «уважает» этнические культуры и полагает, что мы не должны вмешиваться, если им хочется увечить «своих девчушек».[217]Но дело в том, что «их девчушки» на самом деле — свои собственные девчушки, и никто не имеет права пренебрегать их желаниями. Сложнее найти правильный ответ, если девочка желает подвергнуться обрезанию. Но не передумала ли бы она, знай о жизни столько, сколько знает взрослая, опытная женщина? Хамфри отмечает, что ни одна женщина, обрезание которой в детстве по какой-либо причине не состоялось, не совершает эту операцию добровольно, будучи взрослой.
Коснувшись далее секты амишей и заявленного ими права воспитывать «собственных детей на собственный манер», Хамфри ядовито высмеял энтузиазм, проявляемый нашим обществом в отношении
…сохранения культурного многообразия. Возможно, вы рассуждаете: понятно, что детям амишей, или хасидов, или цыган приходится нелегко, когда родители воспитывают их по своему образу и подобию, но благодаря этому удивительные культурные традиции не угасают. Разве вся наша цивилизация не обеднела бы с их исчезновением? Конечно, жаль, что для поддержания разнообразия приходится жертвовать судьбами отдельных индивидуумов. Но что поделаешь — такую цену нам, как обществу, приходится платить. Только позвольте напомнить, что платить приходится им, а не нам.
Данный вопрос оказался в центре внимания общественности в 1972 году, когда Верховный суд США вынес постановление по памятному делу «Висконсин против Йодера», в котором рассматривалось право родителей не пускать детей в школу по причине религиозных убеждений. Амиши живут замкнутыми общинами в разных уголках Америки, разговаривают в основном на архаичном германском диалекте под названием «пенсильванский голландский» и чураются в большей или меньшей степени электричества, двигателей внутреннего сгорания, пуговиц и других проявлений реалий. В этом островке старомодного быта трёхвековой давности действительно есть для современного глаза что-то притягательное. Разве не стоит сохранить его ради поддержания разнообразия человечества? А единственный способ его сохранить состоит в том, чтобы позволить амишам воспитывать детей по-своему, оберегая от соблазнов современности. Напрашивается вопрос: а разве дети не должны иметь право голоса в этом вопросе?
Верховный суд вмешался в 1972 году, когда группа родителей-амишей из штата Висконсин забрала своих детей из старших классов школы. Продолжение образования далее определённого возраста противоречит религиозным взглядам амишей, в особенности когда речь идёт о научном образовании. Штат Висконсин подал на родителей в суд, утверждая, что детей лишают права на образование. Пройдя через все инстанции, дело дошло до Верховного суда США, вынесшего неединогласное (6 против 1) решение в пользу родителей.[218]В записанном главным судьёй Уорреном Бергером мнении большинства утверждалось следующее:
Как показывает опыт, обязательное школьное образование до шестнадцатилетнего возраста для детей амишей несёт в себе вполне реальную угрозу подрыва социального и религиозного быта амишей в том виде, в каком он существует на сегодняшний день; им пришлось бы либо отказаться от своих верований и слиться с окружающим обществом, либо перебраться в другие, более терпимые регионы.
Единственным несогласным был судья Уильям О. Дуглас, который считал, что в данном случае неплохо бы спросить, что думают сами дети. Хотят ли они сами отказаться от дальнейшего образования? Хотят ли провести жизнь в лоне религии амишей? Николас Хамфри пошёл бы ещё дальше. Даже если, будучи опрошенными, дети проявят желание жить по религии амишей, нельзя ли предположить, что, имей они адекватное представление о других существующих возможностях, выбор оказался бы иным? Если бы их образ жизни имел очевидные преимущества, разве не наблюдали бы мы обилие воспитанных за пределами секты молодых людей, желающих стать её членами? Судья Дуглас построил свой аргумент несколько иначе. Он заявил, что не понимает, почему родителям даётся исключительное право решать, в какой мере они могут лишить своих детей образования, только на основе их религиозных убеждений. Если религия может быть поводом для игнорирования закона, что мешает претендовать на подобное право нерелигиозным убеждениям?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
