– М-да… исключение из правил… – пробормотал Фрайман.
– Я учитываю и то, что в ваших руках по-прежнему остается последний козырь, – Старцев глянул исподлобья, – Векселя горки.
– Векселя?… – Фрайман как будто порылся в памяти, – Ах да, конечно… Ну что – векселя… мелочь какая-нибудь… миллионов триста…
Старцев молчал.
– Исключение… исключение… – бормотал Фрайман, – А ведь, по-хорошему-то, по-человечески – махнуть бы векселя на «Ярнефть» – и дело с концом… Да нет, право же, неплохое предложение… Соглашайтесь!…
Старцев молча смотрел в румяное лицо.
– Ну, что ж… – вздохнул Фрайман, – Ну что ж, Олег Андреевич… должен признать, вы выстроили неплохую защиту… На вашей стороне положительный баланс… двести миллионов… грамотно, грамотно…
Он встал. Поднялся и Старцев. Фрайман первым протянул руку:
29
29 сентября 2000 года, пятница. Москва.
Фрайман сдержал слово – уже на следующий день после того, как они ударили по рукам, решив судьбу «Ярнефти», Снежнинской «горки» и двух регионов разом, был Старцеву звонок. Вежливый человек из администрации Президента сообщил, что просьба господина Старцева о высочайшей аудиенции рассмотрена, наконец, и ежели господину Старцеву будет удобно в пятницу (тут голос стал несколько ехиден), часиков в пятнадцать… Старцеву было, разумеется, удобно.
– У вас четверть часа, – предупредил его в приемной человек в сером костюме.
Президент гостя встретил стоя, почему-то, посреди кабинета. Посмотрел исподлобья, склонив голову, тревожно-равнодушными глазами и предложил садиться. Сел и сам, странно ежась и шевеля лопатками.
– Спина знаете… от постоянного сидения, – ответил он на удивленный взгляд Старцева, – Рассказывайте. Что творится в Датском королевстве на этот раз?…
И Старцев стал рассказывать. Президент слушал молча, уставясь в стол, и руководитель «Росинтера» видел только покатый лоб и светлую макушку с заметной плешью.
– Я не знаю… и думаю, никто не знает, откуда взялась на рынке эта информация о новом месторождении, – говорил Старцев, – Но информация эта была принята как достоверная. И единственное, что мы можем сейчас предпринять – делом доказать заинтересованным лицам, что никаких разработок на этом месторождении нет. Доказать визуально – просто отправит их на Агапово и предложить самостоятельно убедиться в том, что никто там ничего не добывает и добывать не может.
Светлая макушка молча слушала.
– Я полагаю, что в разрешении этой ситуации заинтересован не только «Росинтер», но и Центробанк, имеющий некоторый запас палладия для скорой продажи, и Министерство финансов, заинтересованное в этой продаже, и государство в целом, получающее от продажи палладия достаточно ощутимые суммы… В то же время я понимаю, что предлагаемые мной действия противоречат закону о государственной тайне, и принять подобное решение – исключительно в вашей компетенции.
– Обвал случился одиннадцатого сентября, – заговорил наконец Президент. Голос его был тускл и невыразителен, – Сегодня двадцать девятое… Почему вы тянули так долго?… – голубые глаза глянули на Старцева неожиданно остро – и тут же погасли, – Хорошо. Значит, вы предлагаете президенту Российской Федерации нарушить закон Российской Федерации…
– Закон устарел, – Старцев чувствовал, как начинает шевелиться в груди тихая тоска – не поймет, не поймет, не согласится… – Палладий уже не является для нашей страны стратегическим металлом. Он практически не используется в российском производстве, и единственная его роль на сегодня – роль достаточно дорогого и прибыльного продукта, экспортируемого за рубеж. Мы сотни миллионов долларов теряем на том, что подчиняемся устаревшему и потерявшему первоначальный смысл закону.
Часы в углу нежно прозвенели, и Президент поднял, наконец, голову:
– Терять сотни миллионов долларов – это плохо, – сказал он твердо, – Цены на палладий надо поднимать.
С этими словами Президент поднялся и снова повел лопатками:
– Ужас какой-то творится… Думаю, к перемене погоды.
30
5 октября 2000 года, среда. Снежный.
5 октября два вертолета Снежнинского авиаотряда и третий, принадлежащий лично губернатору Нганасанского округа, поднялись в воздух с кой-какой аппаратурой и тридцатью шестью человеками, за два часа до этого прибывшими в Снежнинский аэропорт московским чартерным рейсом. По крайней мере, десятеро из прибывших несли на лицах неистребимую и за версту узнаваемую печать иностранщины – очки какие-то странные, что ли… прически ли… выражение ли холеных лиц… черт его знает… Мело, кружилась легкая низовая метель, но в небе было спокойно.
Спустя шесть часов вертолеты вернулись на базу, и на расчищенном поле одуревших от перелетов и уже разморенных крепкими напитками людей встретили несколько автомобилей и два микроавтобуса. Транспорт тотчас отбыл в лучший снежнинский ресторан, с утра уже закрытый для обычных посетителей, где вояжеров ждал сытный и богатый спиртным ужин. Спустя еще два часа приезжих, значительная часть которых к тому времени пребывала уже под общей алкогольной анестезией, с ревом и мигалками увезли в аэропорт и тем же бортом отправили в столицу.
Сколько не суетилась местная пресса, вызнать о том, что за кортеж летел по городским улицам, не удалось ни одному журналисту. Ни слова о посетивших Снежный визитерах не просочилось и в прессу центральную. Пилоты вертолетов на расспросы жен, недовольных экстренным вызовом супругов на работу при такой плохой видимости, отвечали односложно: ну, летали… на Агапово летали… губернаторских гостей возили на пикник.
Что за пикник мог быть на диком совершенно острове Агапово, да еще в день, когда столбик термометра сполз ниже двадцати градусов мороза?… Что за гости такие летали на этот пикник, ради чего примчались они в Снежный из столицы и неведомых своих зарубежей?… О том пилотам, конечно, было неведомо.
Как неведомо было большинству аналитиков, отчего с 6 октября, безо всяких видимых причин, цены на палладий вдруг понеслись вверх и вскоре уже приблизились к докризисному уровню.
31
8 ноября 2000 года, четверг. Москва.
В этот день события в Корпорации следовали одно за другим.
Перво-наперво пришли известия из Питера. Закрыто дело о незаконном возврате НДС Петербургским заводом турбин. Предприятие реабилитировано в глазах новых партнеров и потребителей, которых за краткое время правления Голубки у «Энергии» прибавилось.
В число этих самых новых потребителей вошло, к великому изумлению Старцева, и акционерное общество «Байкалэнерго». Пока «Росинтер» воевал с «Альтаиром», Голубка втихую уломал байкальцев на приобретение трех гидравлических турбин. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: война войной, а производство – производством, его не остановишь из-за войн акционеров…
