Луиза знала, что соседи смеются над ней за ее спиной, потому что она всегда хвастала успехами своего сына. Но это была просто зависть с их стороны, не больше и не меньше. Маршалла ожидал небывалый успех в жизни. И когда он будет купаться в почестях, она будет греться в лучах его славы. Это было ее мечтой.
Руки жгла боль, но Луиза все равно продолжала сгибать и разгибать пальцы. Она очень боялась, что может утратить возможность ими двигать. Ее не волновали шрамы на лице, она будет носить эти отметины с гордостью. Она даже отказалась от услуг пластических хирургов. В ее возрасте можно было не беспокоиться по поводу внешности. Но она хотела, чтобы руки не утратили способности работать, чтобы она могла ухаживать за цветами на могиле своего сына. Луиза взяла со священника слово ухаживать за могилой до тех пор, пока ей не станет лучше. Она не стала просить об этом эту ленивую сучку, свою дочь. Люси ничто не волнует, кроме как подцепить мужика. Луиза снова закрыла глаза, когда боль пронзила ее руки. Но она продолжала разрабатывать кисти рук.
Луиза слышала, что в палату вошли, но не открыла глаз. Сестра подумает, что она спит, и уберется отсюда, оставив ее в покое. Ей уже до смерти надоели все эти обезболивающие, солевые обертывания, ледяные ванны и тому подобное.
Но вошедший все еще находился в палате, и Луиза открыла один глаз.
— А, это ты. — В ее голосе слышалось разочарование.
Люси стояла у кровати и молчала. Обе женщины смотрели друг на друга.
— Ну? — Это слово было произнесено так надменно, что Люси обожгла обида.
— Я видела папу, — сказала она.
Пальцы Луизы задвигались быстрее, это был верный признак того, что она волнуется.
— Он в Рэмптоне, в больнице для душевнобольных.
— Я слышала об этом. Чего тебе нужно, Люси?
— Мне просто захотелось тебя увидеть. Папа столько говорил о тебе.
Люси как будто изменилась, в ее голосе отсутствовали привычные хнычущие нотки.
— Неужели? Как интересно. — Луизе явно не хотелось поддерживать этот разговор.
Люси хмыкнула:
— Он просто без умолку говорит о тебе и Маршалле.
Сказав это, Люси посмотрела в глаза матери и поняла, что ее мать чего-то боится. Она удивлялась тому, что не испытывает к этой изуродованной, перенесшей столько страданий женщине никакого чувства жалости. Но властная натура Луизы и не позволила бы никому жалеть ее. Она казалась даже сильнее, чем была раньше.
— Я переехала на новое место, — снова заговорила Люси, и было видно, что Луиза рада сменить тему разговора.
— Да, и куда же?
— Я живу сейчас у папиной подружки Сьюзен. — Люси сказала это таким тоном, будто не придает этому никакого значения. — Она очень хорошая женщина. Но тебе бы не понравилась. Не в твоем вкусе. Но, наверное, поэтому она так нравится и мне, и папе. И Марии. Она очень нравится Марии. Я думаю, даже больше, чем мне. Она полная твоя противоположность, мама, действительно очень хорошая женщина.
Луизу Картер словно ударили по лицу.
— Как ты можешь так со мной обращаться, Люси? Зная, что я в таком состоянии из-за этой мерзавки Марии, как ты могла прийти сюда и так говорить со мной, с твоей родной матерью?! У тебя что, нет ни сочувствия, ни порядочности?
Люси пожала плечами и ответила голосом, полным равнодушия, чтобы еще больше задеть мать.
— Не, ни грамма. Видишь ли, у меня был очень хороший учитель. Ты, мама.
— Убирайся вон! — закричала Луиза вне себя от злости.
Но я привела к тебе посетителя, — сказала, улыбаясь, Люси. — Ведь у тебя их не так уж и много, ты, судя по всему, не пользуешься особой популярностью.
— Я сказала, убирайся прочь, Люси, и больше не возвращайся! — Прежняя Лу предстала во всей своей красе, она была в ярости.
Люси повернулась и позвала:
— Заходи, Мария. Воссоединение семьи, мама. Разве это не прекрасно?
Луиза в ужасе уставилась на свою старшую дочь. Появление обеих дочерей вместе стало для нее настоящим шоком.
— Здравствуй, мама.
Голос Марии был тихим и приятным, то, что Луиза уже позабыла. Она смотрела на нее и вспоминала, как она всегда помогала ей с Люси, когда та была маленькой. Мария любила своих брата и сестру. Маршалл обожал Марию, даже предпочитал проводить время с ней, а не с матерью, потому что она могла его рассмешить.
— Мама, как ты могла такое сделать со мной? — не повышая голоса, произнесла Мария. — Я потеряла все. Своих детей, лучшие годы своей жизни.
Луиза трясла головой, как бы отказываясь верить тому, что она видит и слышит.
— Я сделала это ради своего сына. Я бы ни за что не позволила, чтобы память моего мальчика была осквернена из-за парочки грязных шлюх, твоих подружек. Его имя не должно было стоять рядом с тобой. Ты хотела сделать его похожим на себя. Ты впустила Патрика Коннора в нашу жизнь. Ты разбила мне сердце, и ты убила своего брата. Ты заслужила все эти годы тюрьмы, потому что отняла жизнь у моего мальчика. Теперь, когда ты сама потеряла ребенка, может быть, ты поймешь, что я пережила, потеряв Маршалла.
Мария долго молча смотрела на мать, затем тихо произнесла:
— Надеюсь, ты проживешь долгую жизнь, в боли и одиночестве. Рядом с отцом теперь есть очень хорошая женщина. С ней он найдет свой душевный покой, я очень желаю ему этого. Я не держу на него зла, потому что он так же, как и все, боялся тебя. Ты намеренно отправила меня гнить в тюрьму. Бросила моих детей, твою собственную плоть и кровь. Что ж, я стала сильным человеком, и я выше тебя, потому что я ничего не испытываю к тебе. Все эти годы я казнила себя за то, что, как я думала, сделала с Каролиной и Бетани, с Маршаллом и тобой, да, даже с тобой, которая возненавидела меня со дня моего рождения. На самом деле я не сделала ничего. Теперь, может быть, я и потеряла бедняжку Тиффани, но у меня по-прежнему есть мой сын, хороший добрый мальчик. Он сдал все экзамены и скоро станет студентом университета. У меня также есть моя внучка, так что, как ни крути, у меня есть больше, чем когда-либо было или будет у тебя. Потому что они в моей жизни по собственному желанию, а не из страха.
Люси слушала все это со смешанным чувством боязни перед возможной реакцией матери и восхищением от того, с каким спокойствием Мария говорит о том, что произошло с ней, с ее жизнью.
— Пошли, Люси, на свежий воздух. — Мария обернулась к сестре. — А то у меня от этого места мороз по коже дерет.
Луиза наблюдала, как ее дочери направляются к выходу. Возле двери Мария обернулась и сказала:
— Я так поняла, папа хочет это придать огласке, и я подумала, будет лучше, если ты услышишь все от меня.
Затем сестры вышли, даже не оглянувшись.
* * *
Люси не могла поверить в то, что сидит в этом красивом доме вместе со своим племянником и сестрой и получает от этого удовольствие. Она наблюдала, как Джейсон улыбается, глядя на мать, и чувствовала ком в горле. Мария рассказала ему, что в действительности произошло в их семье много лет назад, и он, казалось, был счастлив узнать, что его мать не виновна в убийстве своих подруг. Вербена выглядела дружелюбной.
