Как и портье в фойе санатория, имя которого на суде вообще не упоминалось.
Судья погрозила Сашке пальчиком и упекла ее на полгода в колонию общего режима с учетом месяцы, отбытого в ходе следствия. Из оставшихся пяти месяцев Сашка не потеряла ни одного дня, наваяв не один, а целых три романа. Правда, насколько они хороши, я не знаю. Не читал и не спрашивал у нашего бывшего издателя.
Марк радостно приветствовал мое возвращение в литературу. Я дописал старый роман и отослал издателю на сайт с вопросом, можно ли прислать что-нибудь еще. Ответ пришел мгновенно и состоял из одного слова: «Идиот!»
Я на издателя ничуть не обиделся. Я понял, что это слово было употреблено с радостной ликующей окраской. Что и подтвердил Марк, перезвонивший мне немедленно после получения электронной почты.
Я вернулся.
Я жил, работал и получал от этого всего удовольствие.
Честно говоря, после столь долгого перерыва я садился за компьютер с тайным страхом в душе. Мне казалось, что воображение, служившее мне путеводной звездой, слишком огрубело и опростилось, чтобы петь свои волшебные песни. Возможно, я уже не смогу вернуть ему прежний голос.
Я включил системный блок. Мой добрый старый «пентюх» поприветствовал меня радостным скрежетом, я ласково потрепал его по холодной крышке.
— Привет! — сказал я тихо.
Монитор озадаченно моргнул и «пентюх» спросил:
— Хозяин?..
— Это я, — ответил я.
— Хозяин! — обрадовался мой старенький друг. — Как же я рад тебя видеть! Знаешь, тут недавно меня охмурял один тип… Уговаривал, что он — это ты, представляешь? Ты бы его видел! Урод! И ни строчки не смог из себя выдавить! Кстати, где он?
— Забудь, — ответил я. — Его больше нет. Будем работать?
— Будем, — ответил мой компьютер и представил к моим услугам молочно-белую страничку.
Я закрыл глаза и позволил своему воображению вылететь на волю. Я не знал, как оно выглядит после долгого заточения, и немного напрягся, ожидая неприятностей. Но в душу впорхнула фантастическая райская птица редкой красоты. Распустила сверкающий хвост, посмотрела на меня длинным огненным глазом, сияющим, как драгоценный камень, запела свою нежную песню.
Я увидел каменные зубцы и башни старинного города, выхваченные из тьмы мгновенной вспышкой молнии.
Я прочитал название города на свитке, развернутом в руках неизвестного мальчика: Толедо…
Я вспомнил имя художника, удержавшего в своих картинах его мятежную предгрозовую душу: Доменикос Теотокопулос.
Впрочем, испанцы не могли его выговорить и заменили длинное иностранное имя коротким прозвищем: Эль Греко.
Грек.
Я еще не успел прийти в себя от удивления, как мои пальцы принялись передвигаться по клавиатуре. Сначала медленно, неуклюже, потом все набирая и набирая скорость…
Я написал двадцать страниц легко, играючи. Перечитал написанное и приятно удивился. Да. Смена обстановки пошла мне на пользу.
— Хозяин, ты просто гений! — восторженно сказал мой старенький «пентюх». И застенчиво добавил:
— Я рад, что ты вернулся.
Я засмеялся и ответил:
— А уж как я рад!.. Отдыхай до завтра.
— Ты тоже, — сказал компьютер.
Я вырубил машину, потянулся и вылез из-за стола. Вышел в сад, поворошил носком кроссовки шурупы и болты, валяющиеся на земле.
— Они скоро прорастут, — сказал я вслух.
Виталик оторвался от созерцания разобранного мотора.
— Сейчас уберу, — ответил он рассеянно и снова ушел в свои мысли.
Я усмехнулся. Вернулся в дом, переоделся, сел за руль моей старенькой «нивы» и отправился в город. Проехал просто так, без всякой цели. Прогулялся. Поболтался в приморском саду, зашел в ресторан, заказал ужин.
Здесь негромко играла приятная музыка, вокруг меня сидели хорошо одетые люди, пахнувшие изысканными запахами, но я вдруг поймал себя на том, что воспринимаю эту когда-то милую моему сердцу обстановку как чужеродную.
Я воспринимаю ее как декорацию к дорогому и глупому телесериалу, не имеющему ничего общего с реальной жизнью.
К столику подошел метрдотель, склонился над моим плечом.
— Простите, Антон Николаевич, — сказал он интимным полушепотом. — Пришла дама, а все столы сейчас заняты. Вы не будете возражать?..
Я откинулся на стуле и заглянул ему за спину.
Возле дверей стояла красивая дама среднего возраста, хорошо и дорого одетая. Она нервно теребила в руках маленькую сумочку, расшитую блестками, ее глаза быстро осматривали зал.
Я принял прежнее положение и сказал:
— Не возражаю.
— Благодарю вас.
Метрдотель отошел от моего столика и вернулся к даме. Что-то вполголоса сказал ей, сделав жест в мою сторону. Дама пристально оглядела меня издали, неуверенно пожала плечами. И кивнула головой.
Она шла ко мне в сопровождении все того же намозолившего глаза метрдотеля, и я поднялся со стула ей навстречу. Вблизи дама смотрелась так же обворожительно, как и издали. Качество, которое я весьма ценю в женщинах определенного возраста.
— Я вам не помешаю? — спросила дама.
— Мне будет очень приятно ваше присутствие, — ответил я вежливо и чуть не расхохотался, настолько непривычной показалась мне эта фраза. Она была частью декораций, кусочком галантного сценария, написанного специально для дам, похожих на мою визави.
— Благодарю вас, — сказала дама.
Я отодвинул стул, она красиво присела на самый край.
Я боялся, что не смогу поддерживать непринужденную беседу, но боялся напрасно. Оказывается, общаться с незнакомыми людьми мне стало значительно проще, чем раньше. Я приписывал этот неожиданно открывшийся талант чувству уверенности в себе, которое я приобрел совсем недавно.
Как бы там ни было, мы очень мило поговорили.
Дама понравилась мне отсутствием претенциозности, хорошим чувством юмора и оптимистичным взглядом на жизнь. Я был готов продолжить наше знакомство, и что-то подсказывало мне, что дама тоже не имеет ничего против.
Мы заговорили о прошедшем лете. Я сказал, что не люблю жару, дама возразила, что терпеть не может холод. Тем более, что холод ей противопоказан ее знаком Зодиака.
Я насторожился.
— И кто вы по Зодиаку? — спросил я подозрительно.
— Львица, — ответила дама. — А вы?
Я торопливо поднялся со стула, промокнул губы салфеткой и сказал:
— Прошу прощения. Я совсем забыл: у меня через полчаса важная встреча. Всего доброго.
— Всего доброго, — изумленно ответила дама.
