— Вы так бестактны и настойчивы, что нам ничего другого не остается, как потребовать, чтобы вы оставили нас в покое, — резко оборвала его Ольга. — Мы хотим провести сегодняшний вечер в обществе Шекспира. Нам обрыдли ухажеры вроде вас. А поехать в Париж мы в состоянии на собственные деньги! Если возникнет необходимость, то без дешевой показухи оплатим поездку приличных парней, которых сами выберем. Несколько тысяч долларов заработали, а представляетесь олигархом. Знаем мы таких богачей!
«Умница! Я бы так решительно не смогла. Она прямо боец!» — восхитилась Настя.
— Давайте мириться, — пошел на попятную Влад. Он даже выдавил улыбку. — Не обижайтесь. В «Пушкине» свой стиль общения, своя терка. Если моя лексика будет иной, вы тоже фыркнете: мужик, мол, не из нашей тусовки. Тут не угадаешь, но мне показалось, что мы люди одного круга, а значит, одинаково понимаем радости жизни и обязательства партнера. Ведь, начиная общаться с вами, делая вам соблазнительные предложения, становишься партнером. Партнерам по обсуждаемому проекту, не так ли, дорогие дамы? Современная жизнь спрессована во времени. Приходится постоянно торопиться. Вы ставите под сомнение мою платежеспособность, но уверен, что и сегодня, и в обозримом будущем более лестного предложения, никто вам не сделает. Не нравится групповой секс — нет проблем, я уважаю демократические ценности, поэтому легко иду на уступки. Впрочем, хочу заметить, что часто даже вынужден на словах отступать от морали, чтобы не выглядеть с незнакомыми людьми ханжой. Ведь современный человек в эпоху разрушенных нравственных основ позволяет себе все, что пожелает. И в этом теперь нет ничего предосудительного. Что мешает мне влюбиться в мужчину, в старушку, в красивое животное? Или в вас? Что? У меня нет никаких религиозных или идеологических принципов. Я свободен в расходах и даю волю самым сумасбродным желаниям. А нынешняя Москва рождает их в каждом из нас в избытке. Пушистая кремовая овца у многих уже вызывает эротический, а не кулинарный соблазн. Ух, так и хочется прижать ее к себе! Даже не знаю, для какой цели, но обнять! Зарыть руки в ее золотое руно. Ух! — он сжал кулаки и блаженно прикрыл глаза. — Свобода от нравственности и финансовая состоятельность делают нас существами, у которых самое мерзкое извращение становится единственным способом уйти от серой повседневности. Вот вы, — он томно взглянул на Ольгу, — мне очень понравились. Ваша аура околдовывает меня. Как на яркий свет летят ночные насекомые, как к магниту тянется металл, так меня какая-то чудесная сила толкает к вашим ногам. Что сделать, чтобы завоевать вашу дружбу и расположение? Приказывайте! Я готов на все! Даже подчиниться вашему командному нраву и выполнять самые невероятные пожелания. Одним словом, размечтался я. Хочу стать вашим слугой!
— Как быстро вы признаетесь в своих слабостях. Спасибо за откровенность. Минуту назад вы были очарованы кремовой овцой, а теперь из меня делаете Дульсинею. Кто следующий? Земноводные, парнокопытные, птицы? А может быть, солист балета или футболист московской команды? Вы странный человек, Влад, и это пока единственное основание не послать вас к чертовой матери…
В этот момент в ресторан вошел Дыгало. Он тут же встретился взглядом с Настей Чудецкой. На его лице выразилось крайнее удивление, после чего он прямо направился к их столику.
— Откуда вы знали, что я сюда приду? Понравилась идея взглянуть на богатеев? Или хотели продолжить дискуссию? Ведь моя тема для современных людей наиглавнейшая, — он подвинул к себе стул и сел рядом.
— Это кто? — спросила Ольга.
— Это Дыгало! — улыбнулся молодой человек.
Настя промолчала. Ее лицо покрылось красными пятнами.
— Отлично! Нас уже четверо. Искать никого не надо, — бросил Влад. — Он крутил на пальце бриллиантовый перстень и пристально наблюдал за новой персоной.
— А вы меня ждали? — обратился Дыгало к Чудецкой.
— Да, мы ждали вас, четвертого в нашей компании. Теперь обдумаем, чем заняться, — вставил Влад. — Тем более если о бизнесе хотите говорить.
— Откуда вам было знать, что я сюда забреду? Я сам это недавно надумал. И ни о каком бизнесе у меня даже в помине нет желания говорить. Я очень далек от него, — архитектор продолжал смотреть на Чудецкую.
— Что другое может быть сегодня наиглавнейшим? Деньги и времяпрепровождение… Что же еще? — усмехнулся Влад. Такой короткий смешок обычно вызывает неадекватный собеседник.
— Прошу прощения, но, уверяю вас, есть вещи более значимые, чем те, о которых вы упомянули… Впрочем, говорю лишь о себе, мечтающем о коренном изменении облика мира и его обитателей. Но начать это можно, лишь испытав ненависть к человечеству. Чрезвычайно любопытно, как способны богатеи усилить потенциал моей отрицательной энергии, чтобы я наконец приступил к задуманному. А хочу я в пух и прах разнести дурацкие бредни о полюсах рая и ада, христианские надежды на справедливость и нравственность. Осмелюсь сказать, что высшей задачей моей жизни стало окончательно избавить мир от людей! — Дыгало оглядел публику с нескрываемым отвращением.
— Как это? — понизив голос, спросил Влад. — Что-нибудь мистическое?
— Здесь не место обсуждать ваши планы, — вмешалась Чудецкая. — Вы пришли, Виктор, понаблюдать за богатыми? Хотите понять их ментальность? Получить впечатления? Видимо, вы выбрали место правильно. В ресторане немало людей с приличным состоянием. Приглядитесь, поговорите с ними. А мы с Ольгой уходим в театр.
— Вы как в воду глядели, — заметил Ольге Влад, — когда спрашивали недавно, кто следующий вызовет у меня любопытство. Вот господин Дыгало возбудил необыкновенный интерес. Действительно, грандиозная задача. Что, речь идет о какой-то конкретной национальности, например, о грузинах? Или эстонцах? Русским опаснее всего азиаты. Туркменбаши помер, хорошо бы опять присоединить эти богатые минералами земли к России. Позвольте лишь уточнить, люди с капиталом в этом деле участвуют? Я сам готов изучить его. Вложить свои деньги и время. При достаточном финансировании и успешном исходе тут, видимо, можно неплохо заработать. Нужен лишь бизнес-план, технико-экономическое обоснование…
— Что, начали изменять? А минуту назад клялись в пылких чувствах, хотели стать моим рабом. И так быстро забыли? Увлеклись химерической идеей и походя оскорбили нас окончательно? Этот ненавистник рода людского возбудил в вас больше страсти, чем молодая женщина со смелым декольте, — игриво упрекала Ольга, заливаясь заразительным смехом. — Позор мужчинам! А мне уже хотелось принять предложение…
— Хватит! Хватит! — перебил ее Дыгало. — Можно хоть раз взглянуть за черту оседлости? Какой бизнес-план? Какая коммерция? Вы что, спятили? Речь идет о жизни и смерти всего человечества. При чем тут грузины, эстонцы или туркмены? Примитивны все! Все нации, государства и континенты. Поголовно все! И лично вы, и я тоже! Все думают о «чувственном выживании», но надо-то жить с идеей «интеллектуального восхождения». Для этого человек должен перерастать себя в десятки, в сотни, в миллионы раз, до бесконечности, пока не остановится время. И вот эта новая особь — что она признает в вас за исконное «свое»? Разве способны вы разглядеть что-то «свое» в свинье? А между тем биологической разницы между вами почти нет. Конечно, можно возмутиться: «При чем тут свинья! Какая еще свинья? У нас же разум!» Разум? Чушь! Нет у вас никаких оснований для конкуренции с другими видами. Возомнили чересчур много, провозгласив себя венцом природы. На самом деле гроша ломаного не стоите. Еще раз призываю вас вглядеться в линию горизонта. Вы обязательно заметите приближающуюся решительную фигуру Дыгало. Весть, которую я с восхищением принесу, будет самая благая: человечество летит в тартарары! Надеюсь, теперь навсегда!
