Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Я вскочил. Дар был очень щедрым. Невероятно щедрым. Но чтоб взять землю ярла, мне придется принести ему клятву верности. Стоит ли это моей свободы? И что решит хирд?
– Я хочу подумать, ярл. Он встал:
– Думай два дня, а потом скажешь о своем решении и мы отправимся на Фростатинг.
В тот же день я рассказал о предложении Хакона хирду.
– Говорят, на севере у Хакона большая усадьба и вейцла с четверти северных угодий очень велика, – почесывая подбородок, заявил Скол. – Предложение ярла заманчиво, но что скажут северные бонды и Торир Олень? Его владения занимают почти половину северных земель. Да и на остальное он давно положил глаз.
– А какое нам дело до Торира? – возразил Фро-ди. – Нравится ему или нет, но он не станет оспаривать приказ ярла.
– Оспаривать-то, может, и не станет, но и жизни не даст, – упрямо бормотал Скол.
– Зато мы будем под защитой Хакона. Я – «за», – наконец решил Фроди и уселся на землю.
– И на хорошем содержании. Большое войско берет больше добычи… Я тоже не против, – неожиданно уступил Скол.
– Сможем зимовать с людьми ярла…
– И будет где завести семью… Один за другим хирдманны опускались на землю. Последнее слово оставалось за мной.
– Хорошо, мы возьмем предложенное! – сказал я. Перед отъездом на Фростатинг Хакон услышал о. нашем решении. Он уже готовился выехать. Лошади детерпеливо фыркали и мяли копытами землю.
– Тогда ты должен быть на тинге, – выслушав мой ответ, заявил ярл.
Все слышавший Карк подвел ко мне рыжего в подпалах жеребца и моргнул безбровыми веками:
– Удачи тебе, хевдинг!
Ехали мы недолго. Фростатинг собирался недалеко от Нидароса, за полями, возле большой ясеневой рощи-Заранее обнесенная веревками площадка для тридцати шести самых могущественных бондов – «лагрета» – пустовала, зато вокруг нее толпилось множество людей со всей средней и северной Норвегии. У южан был свой тинг.
Подъезжая, Хакон подтолкнул меня кулаком в бок и указал глазами на высокого седого старца в перевязанном веревкой плаще и красной шапке.
– Это Эцур Законоговоритель[100], – сказал Хакон. Я слышал об Эцуре. Старик хранил законы Фроста-тинга и считался одним из самых мудрых и уважаемых мужей страны. Однако в толпе он выделялся лишь высоким ростом, невероятной худобой и надменным выражением лица. Похоже, если этот человек что либо изрекал, то никогда не сомневался в собственной правоте.
Мы соскочили с лошадей, отвели их к дальним деревьям и двинулись к собранию. Немного не дойдя, Хакон остановился.
– Жди здесь, – приказал он и в сопровождении своих воинов нырнул в толпу. Маленький рост ярла не позволял мне видеть его, но, судя по приветственным возгласам, он успешно продвигался к законогово-рителю.
– Что ты тут забыл, Волк?
Я оглянулся. С тонконогой пегой кобылки слезал Торир Олень, тот самый северянин, которому могло не понравиться решение ярла. На груди воина поблескивали золоченные бляшки, а его конопатое лицо светилось довольством.
– Я пришел с Хаконом.
– А-а-а… – Торир потерял ко мне всякий интерес бросил поводья и кому-то помахал. Его узнали, окликнули, и спустя мгновение великан скрылся в гомонящей толпе.
А потом вдруг все стихло. Известные бонды чинно прошествовали на отгороженное веревками место и уселись на скамьи. Рядом с лагретой встал Эцур.
– Все ли получившие приглашение прибыли? – громко спросил он.
Зазвенело железо, и блестящие клинки взмыли над головами собравшихся. Поднятие оружия на тинге означало «да». Эцур удовлетворенно кивнул:
– Все ли прибывшие получили возмещение за хлопоты и плату за обратный путь[101]?
Мечи опять поднялись. Потом Эцур поинтересовался, все ли знают, почему Фростатинг был перенесен на конец лета, а не знавшим объяснил, что задержка связана с просьбой ярла Хакона. Поведав об этом, он широко повел рукой в сторону и Хакон вышел вперед. Он волновался и неуверенно щурился.
– Я хотел изменить введенные подати, поскольку слышал, что многие из вас стали богаче, чем прежде, а других постигло несчастье, – начал он и в ответ на недовольный гул толпы поднял руку. – Я просил отложить тинг из-за последних. Все вы знаете, что случилось в Согне. Синезубый сжег наши усадьбы! Я спрашиваю: неужели он не взял всего, что ему причиталось с нашей земли?
Ответом послужила тишина. Бонды удивленно переглядывались и явно не понимали, к чему клонит ярл.
– Я спрашиваю: разве теперь мы должны платить подати Синезубому?! – все громче вопрошал Хакон. – Разве он уже не забрал того, что ему причиталось?
Последние слова Хакона потонули в восторженном та? вое. Бонды наконец-то поняли его мысль и теперь, поворачиваясь друг к другу, размахивали руками и обсуждали его предложение. Кто-то не желал платить и кричал о праве родовой земли, кто-то возмущался наглостью Синезубого, а кто-то боялся его мести. Эцур поднял руку, ц гомон стих.
– Отныне я не буду платить конунгу датчан никаких податей! – пронзительно выкрикнул Хакон.
Он умел убеждать. Да и трудно ли убедить тех, кто уже успел возненавидеть Синезубого? Первыми в знак согласия с Хаконом подняли оружие бонды с Согна, за ними – Треннелага. Постепенно к ним присоединились и остальные.
– А ты чего стоишь? – толкнул меня в бок один из случайных соседей, незнакомый русобородый бонд.
– Не мне решать ваши дела, – коротко ответил я. Бонд недовольно сморгнул:
– Тогда что ты тут делаешь?
– Пришел с Хаконом.
– С Хаконом? – Глаза спрашивающего округлились. Он фыркнул и повернулся в сторону лагреты:– Что делает тут этот человек?! Он же из Свей!
Все уставились на меня. Сотни, нет, тысячи ощупывающих, внимательных глаз.
– Хаки Волк! – узнал кто-то.
– Хаки сын Белоголового! Хаки-берсерк! – понеслось по толпе. Бонды отхлынули, будто опасались, что я выдерну меч и примусь кромсать их дрожащие, жирные туши.
– Что он тут делает?! Или отныне это твой человек, Хакон?! – зазвучали недовольные крики.
Ярл утер со лба капли пота. Он боялся бондов ничуть не меньше, чем бонды – меня.
– Он станет моим человеком, – наконец решился он. – Я отдаю ему свою усадьбу на севере и право вейцлы с четверти северных земель.
– Что?!!
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
