Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
И, несмотря на свой широко рекламируемый и всячески педалируемый образ недалекого простака, режущего в глаза правду-матку, был он совсем не дурак, ничего не видящий вокруг, кроме хирургии. В политических реалиях окружающего мира Джек прекрасно разбирался. Кроме родного английского языка прекрасно говорил на нескольких китайских диалектах, знал французский, а в общении с Любкой предпочитал изъясняться на немецком.
Сам он утверждал, что происходит из пенсильванских немцев, прибывших столетия назад в благословенную Америку от католических притеснений, и были его предки вовсе не Миллеры, а Мюллеры, что в принципе одно и то же — Мельники. Объяснялся при этом не на очередном маловразумительном диалекте, сохраненном в родной деревне, а на вполне приличном хох-дойче, хотя и слишком правильном для разговорного. Явно учился по учебникам и особой практики с немцами не имел. Впрочем, она подозревала, что и по-русски он неплохо понимает. Была пара случаев, когда машинально вставляется слово, и переспрашивать Джек и не думал.
— Бросаем все, — прямо с порога заорал Миллер, — собираемся трудиться. Не ерундой всякой заниматься будем. — Он довольно потер руки. — Резать. Много и долго.
— В смысле? — не поняла Любка.
— Мазь получил? — спросил Миллер больного. — Вот и вали отсюда. Свободен!
Тот послушно испарился, забыв поблагодарить за процедуру.
— Госпиталь забит по самую крышу ранеными. Китайцы очень, — он подчеркнул голосом, — очень попросили помочь. Некуда деваться. Скоро начнут привозить. Ранения огнестрельные, осколочные, травмы. Прекрасный опыт для молодой девицы.
— Я никогда не оперировала самостоятельно, — растерянно ответила Любка.
— Ерунда. Покойником больше, покойником меньше. — Он гулко рассмеялся. — Шучу. Будете пока при мне. Я договорился с главврачом. Наберетесь опыта, я посмотрю, на что способны, а дальше видно будет. Это не навечно. Неделя-другая — и нас оккупируют японцы. О! — довольно сказал, показав в сторону окна.
На севере опять забухала артиллерия. Он посмотрел на Мэй и нормальным голосом продолжил:
— А вот это не шутка. Ничего хорошего Шанхай не ждет. И нас тоже. Япошкам не понравится экстерриториальность европейцев. Ну да нам не о том думать положено. Будем лечить, кого можем. Глядишь, и спасем человека. А нет — судьба у них такая. Все. Пошли.
…Вечером Любка с трудом доковыляла до скамейки у ворот и плюхнулась на сиденье, с наслаждением вытянув ноги. Закурила сигарету. За несколько часов первую. Последние две недели отдых случался редко. Миллер недаром обещал много работы. Ее было очень много. Легко сказать — относись к раненым не как к людям, а как к материалу. Шей, режь, извлекай из них куски металла, свинец и обрывки ткани. Это не демонстрационный зал, и не на покойниках тренируешься. И профессор рядом не стоит, вовремя поправляя.
Нет, Джек вполне заткнет за пояс любого из известных ей специалистов, и он именно практик. Очень много полезного можно получить от совместной работы. Если бы это не было как на конвейере. Все заняты. Обе операционные в работе, и одного уносят — другого на его место кладут. Под конец уже ноги еле держат, а останавливаться нельзя. В коридоре лежит очередь. Не успеешь — умрут.
Когда-то ей объясняли про имеющееся у каждого врача за спиной кладбище. Собственные ошибки, чересчур тяжелые раны или неизлечимая болезнь. Как ни бейся, иным не помочь. И все равно неприятно. Уже руки от усталости дрожат, а поступают все новые и новые. А потом из-за нее у человека осложнения возникнут. Обидно. И ведь она только ассистировала, а Джек проводил операции. Ему еще хуже, а все умудрялся шутить, когда не ругался.
А все-таки эти жуткие дни ей многое дали. Голова боится, а руки делают. Некому подменить. И Миллер все время объясняет. Вроде бы не пойми зачем вслух говорит, но она прекрасно знает — для нее. Кое-что прекрасно знакомо, а кое-что только с опытом приходит. Хотела практики — получи по самое горло.
А орет и ругается — это мелочь. Надо мимо ушей пропускать. Про его поведение в операционной и раньше наслышана была. Кого выгонял — в хирурги не годится, без сомнений. Ее — нет. Ругался, но не гнал. Смогла в свое время резекцию желудка в качестве экзамена сдать. Все утрутся, а она на одном упрямстве выдержит. Главное — втянуться, да и продолжаться не вечно будет. Вроде кончилось сегодня.
Если бы еще не думать, где там Берислав шляется. Ведь полезет непременно в самое опасное место. Не мальчик уже, а ведет себя как подросток. Вон половина корреспондентов в баре свои опусы сочиняют и не парятся, а у него информации от советников выше крыши. Почти месяц молчит, и очень неприятно. Из газет и радиопередач ничего не понять. Вроде наступление японцев остановилось, а раненых везут и везут.
Да и не китайцы победили, здесь и гадалки не требуется. По настоятельной просьбе группы сианьских руководителей (звучит-то как: группы!) в провинцию вошли русские войска. Кому-то без сомнений пришелся по душе Мукденский фокус. Это не оккупация! Мы оказываем помощь союзникам. И все! Что там творится, никто не знает. Пока что огромную территорию русская армия берет под контроль. Японцы вынужденно перебрасывают войска на север. Только из-за этого Шанхай еще держится.
Почему Берик, собственно, не говорит, откуда поляка знает? Великая тайна. Выяснить бы, как его настоящая фамилия (уж всерьез поверить в эту при наличии жены Гражины — не смешно), и дальше запросто подробности вылезут. Придумали на мою голову псевдонимы. Если на той стороне имеется приличная разведка, прекрасно знают, кто он. Получается, исключительно от своих собственных граждан скрывают. Даже в газетах не пишут про русских советников. Ага, на истребителях летают и на приемы к главе Гоминьдана случайно заваливаются. А японцы ни сном ни духом. Здесь нас никогда не было.
— Можно? — спросил Миллер, показывая на скамейку.
— Почему нет?
Как это она его не заметила? Видно, когда хочет, без шума передвигается.
— Ну, — пожимая плечами, сказал на своем книжно звучащем немецком, — мусульманская женщина в компании постороннего мужчины.
— А лечить вместе нормально? Ноги ампутировать и во внутренностях копаться?
— Там не видно. А здесь люди ходят. Неизвестно еще, как отреагирует ваш муж.
— Вы собираетесь меня соблазнять? — с интересом спросила Любка и, глядя на его обескураженное лицо, прыснула. — Не волнуйтесь. Вот застукает вдвоем в голом виде — тогда запросто убьет. Вас. Меня просто выгонит. А на людях ничего ужасного. У нас на Руси в учреждениях даже дверей обычно не закрывают. Пусть все видят, чем занимаются.
— И может убить? — после длительного молчания спросил Миллер.
— Берислав все может. Он настоящий мужчина. Не комнатная болонка. Настоящий бойцовый пес. Защитник для своих, смертельный враг для чужих. Да вы не подумайте, это прекрасно. Он сильный и умелый. То, что надо. Любой женщине нужна уверенность в своем мужчине.
— Это и есть пресловутая мусульманская покорность жены?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
