Отлично, размышляла Тереза. Ник наконец-то обзавелся девушкой, живущей на другом краю света, за океаном. Возможно, она уже безработная, хотя с такими великолепными светлыми волосами и красивым лицом, выражение которого постоянно меняется — спокойное, злое, детское, — ей ничего не стоит найти себе работу. Боже, куда смотрят мужчины?
Перони вот нашел ее, однако смысла в их отношениях очень мало.
— Кого я хочу обмануть? — прошептала Тереза, вдруг разозлившись на себя. — Да я самая завидная невеста из всех.
Лейла вставила морковку в центр лица снеговика, повернулась к Фальконе и улыбнулась. Открытая, ничем не замутненная улыбка. И Фальконе ответил такой же теплой и широкой улыбкой. Потом зазвонил телефон, и инспектор отвлекся разговором. Терезе вдруг захотелось выпить траппы. Она прошла в гостиную, увидела там Перони, который сидел на диване и дремал в полном одиночестве.
— Подвинься, здоровяк, — проворчала она. Присела рядом и налила себе прозрачного напитка.
Умные свиные глазки открылись и посмотрели на нее.
— Да?
— Что да?
— Похоже, ты хочешь мне исповедаться.
— Нет!
Перони пожал плечами. В итоге она все равно выскажется.
— Я желаю тебе добра, Джанни. Если бы только ты смог излечить Лейлу! Она продолжает воровать. Это болезнь.
— Я знаю.
— От такой болезни нет лекарств. Твоя кузина-фермерша ей не поможет. Ребенок может с интересом слушать тебя, а потом опять приниматься за свое.
Он думал о ее словах.
— Ты права. Боюсь, Лейла — деревенская девочка. Город вредит ей. Может быть, переезд на ферму поможет. Думаю, это шаг в нужном направлении. Не знаю. Сейчас Рождество. Давай хоть на один день отбросим все заботы.
Все верно. Лейлу нельзя вылечить за один день. Однако неплохо бы вывезти ее из Рима, где девочку на каждом шагу подстерегают неприятности.
— Хорошо, — согласилась Тереза. — Но будь добр не соглашаться со мной, когда я начинаю спор. Не люблю без толку размахивать кулаками.
Ей хотелось ударить его в широкую грудь, а потом отвезти домой, бросить на кровать и, не думая ни о каких последствиях, отдаться наслаждению.
— Нет, — ответил Джанни Перони и расцеловал ее в обе щеки.
— Что с нами будет? — спросила она едва слышно.
— Откуда мне знать? — пожал он плечами.
К удивлению Терезы, Перони нормально воспринял новость о том, что они — она, Ник и в какой-то степени Фальконе — сговорились заставить Торнтона Филдинга выдать себя. Хотя, конечно же, мысль о том, чтобы довериться такому человеку, как Каспар — пусть даже из лучших побуждений, — не доставляла ему никакой радости.
— Я уже извинилась перед тобой, Джанни. У нас не было времени. И другого выхода.
«А ты слишком честен, — думала она, — и не терпишь подобного обмана».
— Знаю. Мне просто не по себе оттого, что ты проникла в посольство, позвонила карабинерам. Я хочу сказать… Все это как-то грубо сработано.
— Прости меня, — робко проговорила Тереза. — Больше такого не случится. Честное слово. — Потом добавила уже серьезным тоном: — Так что все-таки будет с нами?
Его лицо исказила гримаса.
— Мы, кажется, подвели многих людей. И не впервые. С тобой-то все в порядке — у Липмана есть проблемы и посложней. Кроме того, ты ведь человек гражданский. Будешь содержать меня. Еда тебе понравилась? Держу пари, ты не знала, что я умею готовить. Представь, ты приходишь с работы, а на столе тебя ждет роскошный обед. Буду твоим домохозяином.
Совсем не смешно.
— А есть ли что-то, чего ты не умеешь делать?
Перони поразмыслил.
— Я не могу быть слишком красивым. Или… разговорчивым.
Тереза погладила его по щеке.
— У тебя все будет хорошо, — сказала она. — То есть у нас.
— Ты имеешь в виду, что, когда все это закончится, я отправлюсь к бывшей жене? Или стану жить холостяком?
— Есть и другие варианты.
— Кто-то постоянно повторял в последнее время, что мы живем в новом мире, девушка. Кто знает, что с нами будет завтра?
— Кому это нужно знать?
Перони положил свою огромную руку ей на голову, взъерошил волосы жирными пальцами, затем обхватил Терезу руками и крепко, по-медвежьи, обнял.
— Поздравляю с Рождеством, Тереза, — прошептал он. — Поедем домой, а? Все равно примерно через час Лейлу заберут отсюда.
— У меня есть лишняя спальня. Если хочешь, она могла бы…
Он улыбнулся:
— Не стоит.
Да, это, пожалуй, лишнее, подумала Тереза. Но ей хотелось угождать ему, как никакому другому мужчине.
— Договорились, — согласилась она, видя как Лео Фальконе входит в дом через черный ход. Лейла следует за ним. Высокий худощавый инспектор выглядел довольным.
Он остановился на пороге с глупой улыбкой на лице.
— Лео, что с тобой?.. — обратился к нему Перони.
В студии полнейший беспорядок. С потолка свисает густая паутина. Холсты на мольбертах скрыты старой мешковиной. На полу пыльные чемоданы. Вряд ли кто-то заходил сюда после того, как сестра Косты, Джулия, переехала в Милан почти пять лет назад. И тем не менее помещение не потеряло своего очарования. Двустворчатые окна до пола шли вдоль всей южной стены дома, пропуская так много света, что в летние дни он слепил глаза. Коста считал, что такой дом просто идеален для художника. Джулия, утомившись работой, часто засыпала здесь на маленькой, забрызганной краской кушетке.
Эмили Дикон пробиралась сквозь холсты.
— Она хорошо рисует.
— Знаю. Сестра обожает живопись и вследствие этого постоянно нуждается в деньгах и гоняется за заказами от разных рекламных агентств в Милане. Такова жизнь художника.
— Вот почему я стала изучать архитектуру. Я вся в Диконов, а они всегда делали упор на карьеру.
В то утро, когда Эмили прибыла в дом, Ник не спросил ее о том, что было в посольстве накануне. А она сообщила ему лишь, что все Рождество провела, отчитываясь перед сотрудниками службы безопасности. Ей грозило дисциплинарное взыскание или что похуже.
Настала пора все выяснить.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
Взгляд ясных глаз сконцентрировался на его лице. Казалось, ее ничего не беспокоит.
— Ты спрашиваешь, подам ли в отставку до того, как меня уволят?
— Если до этого дойдет.
— Уже дошло, Ник. Я подала рапорт. Все кончено. Даже письменный стол убирать не придется. Они так ненавидят меня, что прислали все мои вещи. Ну и отлично.
