Замеченные им негодяи были егерями и вольтижёрами, обстреливавшими правый фланг португальцев, но, заметив приближение красномундирных, они обернулись лицом к новой угрозе. Их было слишком мало, чтобы остановить продвижение полка, но Лоуфорд пожалел, что у него нет своих стрелков, способных выйти вперёд и отогнать стрелков противника. Придётся пожертвовать несколькими солдатами, прежде чем полк подойдёт на расстояние, с которого можно ответить залпом и прекратить все эти французские шалости. Полковник выехал вперёд, чтобы солдаты видели, что он разделяет с ними опасность. Бросив взгляд на ферму, Лоуфорд обратил внимание, что там всё ещё идёт жестокий бой. В ста ярдах впереди в пламени и дыму взорвался снаряд. Мушкетная пуля на излёте свистнула над головой Лоуфорда и пробила жёлтый шёлк полкового знамени. Послышались сигналы горнов. Он привстал в стременах и увидел на другой стороне долины водопадом стекающие с холмов колонны всадников. Пока слишком далеко, чтобы о них беспокоиться.
- Направо! – крикнул полковник Форресту, который был с гренадёрской ротой на правом фланге, посылая его к мостику – Вперёд!
Солдат в передней шеренге споткнулся и упал, держась за бедро. Шеренги расступались, пропуская его, затем смыкались вновь.
- Кто-нибудь двое, помогите ему, мистер Коллинз! – приказал Лоуфорд тому из офицеров, кто оказался рядом.
Недопустимо бросать раненого, когда поблизости гуляет вражеская конница. «Слава Богу, нет французской артиллерии!» - подумал он.
Кавалеристы переправились через ручей, и Лоуфорд уже видел, как ярко сверкают их обнажённые сабли и палаши. Он отметил, что среди них были и зелёномундирные драгуны с их длинными прямыми палашами, гусары в голубых доломанах и одетые в зелёную форму егеря. До них было побольше мили. Всадники решительно направлялись к левому флангу португальцев, но, обернувшись, Лоуфорд заметил, что cazadores осознали грозящую им опасность и перестроились в два каре. Всадники это тоже заметили и отвернули на восток. Из-под копыт их лошадей комьями взлетала грязь. Теперь они неслись прямо на Южный Эссекский, вольтижёры немедленно убрались с их пути, но опасность была ещё далека, и Лоуфорд продолжал движение вперёд. Среди колонны всадников взорвались несколько снарядов; спасаясь от осколков, они рассыпались в стороны, и полковник не выдержал.
- Половина дистанции! – заорал он.
Роты раздвинулись в стороны. Между отдельными частями колонны появились просветы, словно приглашающие вражеских всадников проникнуть в них и растерзать полк изнутри.
- Продолжаем движение! – скомандовал Лоуфорд солдатам той роте, которая оказалась ближе всех к коннице и нервно оглядывалась в ту сторону. – Не обращайте на их внимания!
До французов оставалось меньше полумили. Они развернулись в линию поперёк долины, наперерез Южному Эссекскому, прямо в левый фланг. Теперь всё сводилось к тому, чтобы верно выбрать момент. Лоуфорд не хотел отдать приказ перестраиваться в каре слишком рано, чтобы кавалеристы успели отвернуть. Сколько их там? Триста? Полковнику казалось, что даже больше. Он уже слышал топот копыт по размякшей земле, видел их развевающиеся вымпелы. Кавалеристы перешли на галоп. Слишком рано, подумал Лоуфорд, земля вязкая, пока доскачут, лошади-то устанут. В передних рядах французов взорвался снаряд. Лошадь под драгуном рухнула, бешено лягаясь, разбрызгивая кровь, всадник упустил поводья и палаш. Вторая линия кавалеристов рассредоточилась, обтекая раненую лошадь, и Лоуфорд решил, что пришло его время.
- В каре!
Есть особая красота в оттренированных маневрах полка, когда видишь, как роты, идущие в арьергарде, отступают назад, те, что в центре, раздвигаются в стороны, авангард выжидает, а потом отдельные части соединяются, образуя новое построение. Три роты сформировали боковые стороны, две – северную; девятая рота замыкала строй с юга. Каре сомкнулось. Внешняя шеренга опустилась на одно колено.
- Примкнуть штыки!
Большинство кавалеристов отвернули в стороны, но по меньшей мере сотня продолжала скакать прямо на нацеленные на них мушкеты. Западная сторона каре, дав залп, окуталась дымом, заржали лошади. Когда дым рассеялся, Лоуфорд увидел удирающих кавалеристов и лошадей без всадников, а на земле осталось несколько тел. Оживились вольтижёры, которым каре давало огромный выбор целей. Жертвы их атак вытаскивались в центр построения. Единственным ответом стрелкам мог быть залповый огонь полуротами, и это помогало: каждый раз французы отступали, иногда оставляя за собой убитых и раненых, но, как волки, кружащие вокруг стада овец, они немедленно возвращались назад, а позади них маячили кавалеристы, ожидая, не откроется ли каре, дав им шанс для атаки. Лоуфорд осознал, что стоит перед дилеммой, оба варианта решения которой крайне рискованны. Лучшим способом избавиться от атак вольтижёров было развернуться в стрелковые шеренги и наступать, но это прямое приглашение для французской конницы. Кавалерия представляла большую опасность, и, следовательно, необходимо оставаться в закрытом строю, превратившись в лёгкие цели для французских мушкетов, которые прогрызали его каре: один выстрел – один раненый или убитый. Единственное, что могло помочь Лоуфорду – артиллерия, но снаряды падали с высоты на размякшую землю и зарывались в неё перед тем, как взорваться. В результате вся сила взрыва уходила в почву или фонтаном грязи в небо. Шрапнель оказалась более смертоносной, но кто-то из артиллеристов оставлял слишком длинные фитили… Лоуфорд начал сдвигать каре на север. Перемещаться в таком строю, сохраняя его замкнутость, трудно; к тому же приходится нести в его центре раненых. Полк останавливался каждые несколько секунд, чтобы дать залп по вольтижёрам. Лоуфорд догадался, что вражеские стрелки заманили его в ловушку, и кажущаяся поначалу лёгкой задача превратилась в невероятно сложную.
- Жаль, что у нас нет стрелков, – пробормотал Форрест.
Лоуфорд хотел было одёрнуть майора, но думал он о том же. Он знал, что было ошибкой отправлять стрелковую роту в дозор и воображать, что с ней там ничего не случится. Теперь вот его полк попал в переплёт. Всё ведь так хорошо начиналось: марш в сомкнутом строю, красивое – словно иллюстрация из инструкции по строевой подготовке – перестроение в каре, лёгкое отражение кавалерийской атаки… И вот теперь Южный Эссекский в самом центре долины, лишенный всякой поддержки, кроме артиллерийской, и всё больше вольтижёров, с почуявших запах крови, окружают его. Пока потерь было немного: пятеро убитых и с десяток раненых, - но это лишь потому, что французские стрелки выдерживали дистанцию, опасаясь его залпов. Но их мушкеты не умолкали, и чем ближе он продвигался к тропе, ведущей на ферму, тем больше удалялся от британских позиций. А с холмов – и Лоуфорд знал об этом! – за маневрами полка наблюдает Пиктон.
А полк-то окончательно застрял!
Спустившись по лестнице, Висенте сообщил, что им на выручку движется британский полк, но, ввиду угрозы вражеской кавалерии, он перестроился в каре. Выглянув в окно, Шарп узнал знамёна Южного Эссекского, но помочь им в их затруднительном положении сейчас было столь же невозможно, словно их разделяло не полмили, а добрая сотня миль.
