одиночку даже после наступления сумерек. Она привыкла к мысли, что достаточно сильна, чтобы взглянуть в лицо темноте — и выдержать её взгляд в ответ.
Её шаги ускорились, когда дорога повернула к дому. Она не хотела застревать в воспоминаниях о прошлом, когда будущее было таким многообещающим. Увидев ворота поместья Гриммов, увитые розами, она почувствовала, как в её жилах зазвенел восторг. У неё и Женевьевы оставалось много нерешённых вопросов; они обе старались распутать хрупкие нити напряжения, тянущиеся с их детства, но Офелия никогда не была так уверена в том, что наконец нашла своё место рядом с сестрой.
Твоему сюрпризу она точно не обрадуется, — хрипло заметил Призрачный голос.
Офелия проигнорировала его, что с каждым днём становилось всё проще. Она трудилась над этим сюрпризом почти два месяца, и ничто не могло испортить ей настроение.
Она поспешила по длинной дорожке к дому, легко взбежала на крыльцо и толкнула входную дверь.
— Женевьева! — позвала она, переступая через порог. — У меня для тебя сюрприз!
Она сняла дорожный жакет и небрежно перекинула его через столик в прихожей. Из переднего кармана она достала подарок для сестры и с ним в руках прошла по дому к гостиной.
Поместье Гриммов казалось светлее, чем когда-либо, отчасти потому, что его вымыли до блеска, а девушки взялись за разбор маминых вещей. Они наконец были готовы оставить воспоминания о Тесси Гримм в прошлом. Всё, что имело сентиментальную ценность, перекочевало на чердак, но чистый лист означал возможность начать обустраивать дом так, как им хотелось. И Офелия могла решить, какую часть материнской практики она хотела бы продолжить по своему желанию, а не под давлением вины.
С тех пор как Фантазма пала, Офелия осторожно размышляла о том, что она хочет делать со своей магией. Она обнаружила, что испытывает слабость к другим паранормальным существам — таким, как она сама, Женевьева или Люси, — которые, казалось, были вынуждены бросаться в опасные ситуации в тяжёлые времена. Она задавалась вопросом, возможно ли исследовать новые способы помочь таким, как они, вместо того чтобы каждый день иметь дело с мёртвыми и смертью. Может, создать безопасное место, где можно было бы искать помощь в паранормальной сфере, прежде чем заключить необдуманный договор с существом, полным злых намерений.
Новое наследие Гриммов.
— Женевьева? — позвала она снова, проверяя гостиную и кабинет.
Вернувшись в гостиную, она сняла обувь и подошла к одному из больших окон, выходивших на главную стену. Теперь они держали шторы открытыми, впуская как можно больше дневного света. Через мгновение она услышала шаги за спиной и улыбнулась.
Обернувшись, она увидела Салема в дверном проёме. Он устало, но тепло улыбался, держа в руках По, который довольно мурлыкал. Кот, по-видимому, настолько привязался к нему за их столетия в Фантазме, что решил остаться здесь, вместо того чтобы вернуться в Ад.
— Отвлечь твою сестру — задание не для слабонервных, — заметил Салем, опуская. По на пол. Тот резво побежал прочь.
Офелия рассмеялась:
— Знаю. Почему ты думаешь, я попросила тебя об этом?
Салем оттолкнулся от стены, подошёл к ней и обнял за талию, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать её в шею.
— С возвращением домой.
Она довольно зажмурилась:
— Вы с Женевьевой что-нибудь выяснили насчёт медальона?
Её рука автоматически потянулась к ожерелью, лежащему на груди. Оно было холодным на ощупь; его пульсирующая магия дремала с тех пор, как они использовали его, чтобы освободить Салема из Фантазмы. Их всех занимал вопрос, как её семья вообще получила этот предмет, но пока они так и не выяснили, как именно он оказался у женщин Гримм. Какая удача, что он попал в руки Офелии.
И хотя медальон больше не обладал прежней магией, он всё ещё был одной из самых ценных вещей, что у неё оставались.
Теперь она мягко постукивала по нему пальцем. Раз, два, три.
— Снова тупик, — ответил он. — У тебя не возникло проблем, забирая билеты?
Она покачала головой, подняв конверт, чтобы он увидел.
— Они ждали меня, как и было обещано. Спасибо, что всё устроил.
Салем коснулся пальцем её подбородка, приподнимая её лицо, пока их губы почти не соприкоснулись.
— Какой смысл во всей моей силе, если я не могу баловать тебя? Убедить банк, что ты выплатила дом… устроить роскошный отпуск… покупать тебе всё, что пожелаешь… Я здесь, чтобы служить.
Он скользнул лёгким поцелуем по её губам, пока она закатывала глаза.
— А под баловством ты имеешь в виду отправить мою сестру одну, чтобы у нас осталось больше времени побыть вдвоём, здесь, вместе? — поддела она.
Теперь настала его очередь закатить глаза.
— Мы присоединимся к ней через несколько недель, ангел. И мне понадобится каждая секунда этого времени, чтобы сделать всё, что я хочу с тобой. На каждой поверхности в этом доме.
Её пульс участился от волнения, но она состроила притворно обиженное выражение и спросила:
— И ты уверен, что тебе хватит всего пары недель на всё, что ты задумал?
Он улыбнулся так, как подобает Принцу Дьяволов, и наклонился, чтобы осыпать поцелуями линию её подбородка. Его следующие слова заставили её вздрогнуть.
— На самом деле мне понадобится каждая секунда той вечности, которую ты мне пообещала.
Офелия залилась румянцем, когда он обнял её в страстном поцелуе, отчего её голова пошла кругом.
Кто-то откашлялся с другой стороны комнаты.
— В этом доме есть десять комнат с замками на дверях, если вы хотите продолжать в том же духе посреди дня, — сухо заметила Женевьева.
— А вот и ты! — воскликнула Офелия, выскользнув из объятий Салема и подбежав к сестре с конвертом в руках. — У нас для тебя сюрприз!
Женевьева приподняла бровь, открывая конверт и доставая его содержимое. Возглас восторга разорвал тишину комнаты, и, обернувшись на Салема, Офелия заметила его самодовольную улыбку.
— Вы серьёзно? — спросила Женевьева с горящими глазами.
Офелия энергично закивала.
Женевьева бросилась из комнаты.
— Мне нужно срочно решить, что взять с собой!
Офелия рассмеялась, а Салем подошёл и обнял её сзади.
— На чём мы остановились? — прошептал он.
— Кажется, ты собирался испортить мою душу и овладеть моим телом.
— Овладеть твоим телом, да. Но, думаю, есть кое-что, что я бы хотел испортить больше, чем твою душу… — Он подвёл её к бархатному дивану, сел и усадил её к себе на колени так, чтобы она оказалась верхом. — Например, этот диван.
Его губы оставляли тропинку из поцелуев от её горла до линии корсета. Затем он переключился на её оголённые плечи и руки, касаясь губами каждой золотой звезды, заработанной в Фантазме.
