class="p1">
— Это очень амбициозно, но многие до него пытались собрать планетарное правительство. Большинство, правда, путем завоевания, но все же.
— Ни у кого из них не было принципиальной силы другого порядка и знаний о том, как ей правильно пользоваться. — Говоря это, Гендо зарылся в небольшой шкафчик и достал оттуда бутылку дорогого, марочного коньяка и пару стаканов для него. — Да и сам проект «Евангелион», в его задумке, меняется принципиально.
— Да, я просматривал закрытый от общего доступа концепт. — Кивнул Фуюцуки, с благодарностью принимая заполненный на пятую часть стакан с янтарной жидкостью и парой кубиков льда. — Выведение новой полноценной расы с возможностями ангелов, но разумом людей. То же самое, что и мы сами делали, только вот...
— Мы делали киборгов под управлением обычных людей, а он шагнул еще дальше. Не заливать человеческие души в евы, а выращивать их собственные по образцу человеческих. Создавая тем самым бессмертных стражей для человечества как вида.
— У людей сменятся поколения и они, со временем, забудет многое из того, что забывать не стоит. — Кивнул Кодзо, прекрасно понимая, что все это значит. — Этим же способом он хочет решить главную проблему политической элиты, механизм ее смены и передачи новым поколениям. Вот только рано или поздно живущие вечно существа не смогут поспевать за изменяющимся миром. Начнется застой и стагнация, а после регрессия. Конечно, га это понадобится, учитывая все особенности Евангелионов, не одно столетие, а то и тысячелетие, но это все равно произойдет.
— Именно поэтому руководить все еще будут люди. А точнее...
— Пилоты текущего проекта «Евангелион». — Закончил за своего друга тот, разом опрокидывая в себя горячительную жидкость. — Не руководители, но замы и помощники. Не ведущие, но надежные и верные ведомые. А если каждого из таковых сводить с его евой в раннем возрасте и передавать по принципу родового права, то...
— В итоге мы получим новую монархию с высшей аристократией, состоящей из пилотов и их самых верных сподвижников в лице их собственных ев. Что автоматически выведет как самого Синдзи, так и его ближайших сторонников, в элиту будущего мира.
— Но какое тогда будет место в новом мире таким, как Рей и... Юй? — Очень осторожно спросил командующего его заместитель, прекрасно зная, какой нарыв сейчас вскрывает.
— Технология... производства мало чем отличается от того, когда мы создавали тела для Рей. Просто доведенная до нормального устойчиво-положительного состояния. Да и сами пилоты постепенно эволюционируют в то, чем стал Синдзи и кем будет... Юй. Просто очень медленно, на фоне рывка самого Синдзи это становится заметно, так как теперь понятно, куда именно смотреть и с чем сравнивать.
— Вижу, ты уже принял идеи своего сына как свои собственные. — Усмехнулся тот, снова разливая алкоголь по стаканам. Сегодня можно было расслабиться перед тем, что случится завтра.
— Он смог сделать то, что пытался я сам в течении более десяти лет. Да, имея мою базу наработок и ресурсы, но тем не менее. Мой сын вырос и не только догнал меня, но и превзошел. И, если все действительно получится, то я... нет, мы станем для него опорой и поддержкой. Я доверю ему наше будущее.
— Ты все же признал его своим сыном вслух. — Улыбнулся Фуюцуки вполне искренне, видя, как застарелая боль постепенно отпускает старого друга. — Уверен, и Юй гордилась бы им.
— Будет гордиться. — Жестко сообщил тот, вновь возвращая себе маску ледяного спокойствия. — Она будет им гордиться. И это не обсуждается.
Глава 16
Токио-3. Объект «Геофронт». Операторная испытательного полигона №3
В помещении, где сейчас собралось почти все высшее руководство международного особого института ООН «NERV», была напряженная тишина, прерываемая только писком оборудования и шумом вентиляционных систем. Напряжение становилось все сильнее, чем дольше проходил текущий... эксперимент. Невозмутимыми из всех собравшихся, а присутствовали только самые доверенные люди, из-за чего на места простых операторов сели такие личности, как Акаги Рицко, Майа Ибуки, Мисато Кацураги и даже сам командующий со своим заместителем.
Особенно выделялась на общем фоне девочка, или скорее уже молодая девушка, с холодным и ничего не выражающим взглядом алых глаз. Однако, даже не смотря на внешнюю невозмутимость, та тоже изрядно переживала. Не столько за итог эксперимента, сколько за того, кто его сейчас проводил из, так сказать, непосредственно зоны эксперимента. Ее непосредственного начальника и, пожалуй, друга. Единственного, кого юный пилот могла сознательно таковым называть, учитывая все личное значение этого слова, которые она вкладывает в него.
