МИСТЕР РОБЕРТ ГРЕЙС: ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О НОЧНЫХ СОБЫТИЯХ
Хладнокровный сукин сын — в этом ему надо отдать должное. Стоило нам остановиться в Дувре, как он сразу кинулся назад к багажному вагону за сумками. В них целое состояние, да и тяжело было, но мы-то делали вид, будто это всего лишь верхняя одежда. По пути встретился отель «Дувр-Касл» — классное место, это я сразу увидел, — и он спросил: «Как насчет того, чтобы слегка перекусить?» Естественно, я согласился, и мы устроились в кафетерии. Пока готовили еду — вареную рыбу, оказалась весьма вкусной, — он вышел наружу прогуляться. Мне не сказал ни слова, но десять против одного — ключи наши валяются на дне Канала. А вместе с ними щипцы и молоток.
Поздно, кроме нас, в баре никого нет. И официант (мистер Пертуи, расплачиваясь, дал ему на чай полсоверена, что мне показалось излишним) остался только один, а когда мы ушли, закрыл лавочку. Нам сказали, лондонский поезд отходит в час. Теперь предстояло сыграть в одну хитрую игру. Она состояла в том, что мы идем на вокзал по набережной, где швартуются суда из-за границы, те, что приходят из Остенде и Кале. Подходим к вокзалу — тьма-тьмущая, только один-два огонька горят, — он останавливается и говорит мне: «Бери, тебе это понадобится». И протягивает корешки билетов из Остенде до вокзала Лондон-бридж. Если кто поднимет шум, что почтовый вагон обокрали, вот вам доказательство: мы были все это время на море.
Дежурный у входа в вокзал. Угрюмый долговязый малый, мне такие не нравятся. Проверяет билеты. Смотрит на сумку, билеты не отдает. Оглядывает нас обоих. У меня возникает желание бросить сумку на землю и задать стрекача, но мистер П., спокойный, как салатный лист, спрашивает: что-нибудь не так? Ну да, отвечает малый, не так. Где отметка таможни? Вот черт, думаю, как же мы выберемся из этого положения? Отправят назад, на эту благословенную таможню, и заставят платить черт-те какой штраф. Но мистер П. просто улыбается, словно речь идет о совершенном пустяке, и говорит, что вряд ли таможенники будут счастливы, если им придется делать свою работу второй раз, потому что прибыли мы из Остенде накануне вечером и целый день провели в городе. И все равно этот тип зовет напарника и спрашивает: как думаешь, лучше, наверное, все же отправить этих господ на таможню второй раз, чем рисковать нашивками и пропустить их без проверки? Мистер П. кивает, говорит что-то о задержке ночного рейса. Да, конечно, и речи не может быть, чтобы пройти просто так, и вдруг нам возвращают билеты и пропускают нас.
Оказавшись в лондонском поезде, я едва в обморок не падаю, настолько обессилел, но у мистера П. есть немного бренди и водички в бутылке из-под содовой, и я немного прихожу в себя. Что там дальше было, я не очень помню. Приехали мы в Лондон на рассвете, а в Бридже я столкнулся с констеблем, открывшим дверь вагона. И снова я чуть не оттолкнул его и не пустился прочь, но, слава Богу, этот малый не предложил помочь с багажом! Никогда мне еще так не везло, ну да в конце концов всегда так бывает…
ЧАСТЬ V
ИСТОН-ХОЛЛ, БЛИЗ УОТТОНА
Стандартный Е-образный дом времен короля Якова, с тремя нишами в каждом из трех торцов и одной нишей на тыльной стороне. Сзади — шестиугольная башня. Фронтоном дом выходит на запад. Там расположены библиотека и столовая. На южной стороне, уже позднее, под конец эпохи короля Георга, врезаны окна и добавлена новая, этих же времен, четырехугольная ниша, используемая под гостиную. Еще до пристройки здесь висела гравюра с изображением лисьей охоты. Красивая лестница начала XVIII века снабжена витыми, закругляющимися книзу перилами. Именно в этом месте однажды зимним вечером споткнулся и упал, явно перебрав хозяйского молочного пунша, Джеймс Вудфорд («досадный инцидент, поставивший меня в неловкое положение в глазах хозяина, однако мистер Бенни, исключительно воспитанный джентльмен, щедро принял мои извинения…». — Джеймс Вудфорд. Дневник сельского священника. — 17 ноября 1784 г.). Томас Парсифаль Бенни был седьмым по счету наследником первого владельца дома. А в конце концов Истон перешел семье Дикси, родственникам Т.П. Бенни по материнской линии. Акварель кисти Гандиша (1818?) изображала поместье на фоне искусственного озера, впоследствии осушенного, — эти работы начались в год битвы при Ватерлоо. В течение нескольких лет, до самой его смерти, последовавшей при загадочных обстоятельствах в 1866 году, поместье принадлежало прославленному натуралисту Джеймсу Четтертону Дикси. Затем оно было унаследовано — через Бирсфордов — Кеньонами. В 1942 году в парк, примыкающий к усадьбе, упал подбитый бомбардировщик Дорнье. В то время в нем располагалась школа для мальчиков. В настоящее время Истон-Холл пустует.
Бэрк и Сэвилл. Путеводитель по сельским домам. Том 8: Восточная Англия.
Глава 24
КАПИТАН МАКТУРК ПРОДВИГАЕТСЯ ВПЕРЕД
Потрясение, произведенное в высшем обществе вагонной кражей, не проходило вот уже много дней. О нем говорили во всех английских гостиных, да и за рубежом тоже. Естественно, не могли остаться от него в стороне ежедневные газеты, посвящавшие событию бесчисленные передовые, где говорилось о беспримерной наглости преступников и дерзости преступления, а также о нерадивости властей, его не предотвративших. Одна августейшая особа прочитала в своих покоях о происшествии и немедленно вызвана фрейлину, чтобы поговорить о нем. Премьер-министр узнал о случившемся за завтраком в кругу семьи и с самым мрачным видом покачал головой. «Панч» напечатал в высшей степени ядовитый материал, рассказывающий, как министра внутренних дел незаметно похищают прямо во время заседания кабинета, затем требуют выкуп в сумме одиннадцати пенсов трех фартингов, а коллеги платить его отказываются. Ну а этот самый господин, разъяренный карикатурой, изображавшей, как трое мошенников уволакивают его в мешке, вызвал к себе в кабинет капитана Мактурка. Два часа спустя тот вышел с таким выражением лица, что даже кебмен содрогнулся. Полицейскому комиссару заявили, будто ничего подобного за последние десять лет не было и не будет, а негодяев следует поймать, предъявить обвинение, осудить и отправить за решетку.
Касательно поимки — не говоря уж о предъявлении обвинений, осуждении и отправке за решетку — капитан Мактурк пребывал в полной растерянности. Собрав воедино обрывки свидетельств, полученные в первые дни после совершения кражи, он вынужден был признать, что в общем-то ему ничего не известно. В трех ящиках с золотом, извлеченных в Париже из сейфа и вскрытых представителями французского банка, оказалась ружейная дробь. Да, но как она туда попала? Ящики взвешивали на вокзале Лондон-бридж, в Фолкстоне, в Булони — и все было в порядке. Понятно, что печати сорваны, а сами ящики вскрыты, но никто не может в точности сказать, когда все это произошло. Машинист поезда и охранник клянутся, что никого не видели. Помимо них, капитан Мактурк опросил нескольких пассажиров, тех, кого удалось найти, кондуктора, проверявшего в поезде билеты, других должностных лиц, хоть как-то связанных с этим рейсом. Ничего.
Оказавшись на мели — увы, иначе это не назовешь, — капитан Мактурк, как и подобает профессионалу, принялся составлять в уме план операции. После допроса, учиненного им офицерам судна и должностным лицам, принимавшим груз в Булони, он пришел к выводу, что преступление совершено на территории Англии. Но как, каким образом? Похитители действовали в поезде, под прикрытием простых пассажиров. Как им это удалось? Золототорговцы заверили капитана Мактурка: вес ящиков таков, что двое мужчин с трудом с ними справятся. Капитан Мактурк задавал своим собеседникам один и тот же вопрос: не видел ли кто пассажира или пассажиров, из тех, что сошли с поезда в Фолкстоне, с чемоданами или сумками необычно большого размера? И опять-таки никто не смог дать удовлетворительного ответа. Ничего необычного не замечено. Проводник с видом оскорбленной невинности показал, что пассажиры, прибывающие в Фолкстон поздно вечером, независимо от того, сразу они отправляются во Францию или остаются в городе, всегда носят с собой большие чемоданы. Капитан Мактурк вынужден был с этим согласиться.
