детишек дом пользовался популярностью в качестве проклятого места, а его обитателя называли кем-то вроде «страшилы Рэдли».
Кто бы ни жил в этом доме, он давно из него не выходил. Снег во дворе был идеально гладким.
«Уж не двинул ли копыта старый хер», – мрачно усмехнулась Лилия.
Было бы ужасным невезением преодолеть полмира ради встречи со стариком, который заснул вечным сном за пару дней до её приезда.
Время близилось к полуночи, и на улице вокруг не было ни души, лишь одинокий фургон службы химчистки стоял неподалёку.
– Напомни, пожалуйста, зачем мы сюда приехали? – спросила Мэри. Ей совсем не хотелось идти в заброшенный дом: он выглядел как прибежище опасного маньяка.
– Наш детектив сказал, что у старика, живущего здесь, есть много интересных материалов по моему отцу. Мне стоит их увидеть.
Лилия собралась было сделать шаг в сторону дома, но телохранитель вновь её остановил. Он сначала отправился к фургону службы химчистки, переписал номер в блокнот, заглянул в салон, задержавшись на несколько секунд, затем направился ко входной двери и позвонил в звонок. Тот не работал, поэтому Зак сделал несколько мощных ударов кулаком в дверь.
Вскоре дверь начала медленно открываться, и в проёме показалась фигура худого старика с длинными белыми волосами и жидкой бородой. Он осмотрел Зака, перевёл взгляд на Лилию, затем открыл дверь шире и поманил всех за собой.
Внутри было грязно и пыльно, а из-за отсутствия света почти ничего не было видно. Обстановку Лилия рассматривала в полумраке. Если бы не старик, она подумала бы, что дом давно заброшен: внутренние двери сломаны, кресла порваны, диван покосился на двух ножках, а пустой холодильник стоял отключённым от розетки и с дверью нараспашку.
Сам старик выглядел под стать: грязный, потрёпанный, от него смердело годами отсутствия мыла. Чёрные спортивные штаны потеряли форму и провисали на коленях, болоньевая куртка с капюшоном больше не застёгивалась на молнию: держалась лишь на четырёх кнопках. Его глаза бегали от гостей к окну, он без перерыва тёр друг о друга ладони и выглядел как сурок, ожидающий нападения хищника.
Если в этом человеке и теплился разум, то находился над самой пропастью и готов был сорваться в любой момент.
– Месье Одран, – произнесла Лилия имя, которое ей отправил Глеб. – Вы – Шанталь Одран?
– Тс! – шёпотом перебил её старик и отправился к окну. – За вами никто не следил?
– Нет, – ответила Лилия, сбитая с толку.
– Вы в этом уверены?
– Да. За нами никто не сворачивал на эту улицу.
– Хорошо… это хорошо…
Старик подошёл к дивану и начал взбивать подушки. При каждом хлопке с них сыпалась многолетняя пыль. При этом Лилия заметила, что старик странно передвигается, словно шагает по минному полю. Лилия сделала шаг в его сторону, и тут же половица под ней скрипнула. Это означало, что хозяин дома запомнил на полу все места, которые не издают звуков, и шагает точно по ним.
– От кого вы скрываетесь? – спросила Мэри.
– От спецслужб. Мне пришлось перестать пользоваться телефоном, чтобы они меня не вычислили, я больше не плачу за свет, чтобы никто не подумал, что я здесь до сих пор живу. На улицу я выхожу только по ночам через тайный проход, который я выкопал в семьдесят восьмом. Присаживайтесь, пожалуйста.
Взглянув на пыльный диван, Лилия коротко покачала головой:
– Мы постоим, спасибо.
– Кушать хотите? Я иногда выбираюсь в лес, чтобы поохотиться, у меня всегда самое свежее и натуральное мясо, не та химия, которую нам продают корпорации. Никаких добавок, только натуральные волокна.
– А храните вы его где? – спросила Лилия, глянув на отключенный холодильник.
– Что-то в яме со льдом, что-то в испарительном холодильнике. Я привык пользоваться устройствами, которым не нужно электричество.
– Месье Одран, – снова начала Лилия, когда старик её перебил:
– Пожалуйста, говорите тише. И называйте меня Пафу. Каждый телефон в мире подключён к нейросети. Стоит произнести моё имя, как тут же на пороге появятся представители спецслужб. Поэтому обращайтесь ко мне только Пафу, и никак иначе.
– Хорошо, Пафу, – произнесла Лилия. – Вы знаете, кто мы?
– Разумеется, вы «ЛК», приёмная дочь «ЭК». Я собираю о вас информацию с самого вашего удочерения и всё о вас знаю. Бедная, бедная девочка.
– Что, простите?
– Я знаю ваше прошлое и по-настоящему вам сочувствую: лишиться матери в младенчестве, а затем и отца. Ужасная, ужасная судьба для девочки четырёх лет.
– Спасибо, но… биологических родителей я плохо знала, поэтому давно смирилась с их потерей.
– Я знал, что вы придёте, но не думал, что так скоро. Ваш сыщик предупредил меня о вашем… как это слово англэ… посещении. Попросил меня показать вам всё то, что я показал ему.
«Уж не собирается ли этот старик раздеваться?» – промелькнуло в голове у Лилии.
– Идите за мной, – позвал он и направился в сторону спальни.
В этом месте окна были заколочены, поэтому темнота стояла абсолютная, однако старик каким-то образом ориентировался, а Лилии пришлось достать телефон и освещать себе дорогу включённым экраном.
– Как-то здесь жутко, – произнесла Мэри позади. – Сейчас мы спустимся в подвал, а у него там законсервированные человеческие эмбрионы в банках.
– В этом доме безопасно, – произнёс Зак, и Лилия удивилась, с чего вдруг телохранителю знать об этом. Он знал о старике и этом доме не больше, чем они.
Пафу привёл их к камину, который не зажигался много лет, и аккуратно отодвинул в сторону железный контейнер с углями, освободив проход вниз. Он нащупал ступеньку лестницы и скрылся под полом. Зак, помедлив, последовал за ним.
Если бы не наводка Глеба, Лилия в эту же секунду развернулась бы и направилась обратно в аэропорт. Тайная комната у старика, за которым охотятся секретные спецслужбы, явно намекала, что сейчас им расскажут пару занимательных теорий заговора и как бесплатный бонус – теорию плоской Земли.
– Спускайтесь вниз, – раздался снизу шёпот старика. Там уже горел тусклый источник света, поэтому Лилия легко нашла первую ступеньку деревянной лестницы.
Внизу оказалось даже холоднее, чем снаружи. Последние несколько лет Лилия жила в Гибралтаре, а перед этим в особняке в Испании, который разгромили во времена голодных бунтов. С холодным климатом она была не в ладах, поэтому мороз действовал на неё сильнее, чем на любого другого человека.
«Как же я ненавижу холод!»
– Холодно? – спросил старик. – Тогда держите.
Он передал Лилии керосиновую лампу, дававшую тепла чуть больше, чем огонёк спички.
– Если хотите, у меня тут старые тулупы лежат. Их давно погрызла моль, но кое-что осталось.
– Не надо, спасибо.
Следом за Лилией в тайное логово спустилась Мэри. Выглядела она так, словно попала в страну чудес.
– Если здесь не будет клада, я очень разочаруюсь! – произнесла она.
– Что вы хотели мне показать? – спросила Лилия. – Надеюсь, эта информация стоила нашего путешествия сюда.
– Меня зовут «ШО», я работал журналистом на местном новостном канале, это было ещё в шестьдесят четвёртом, хорошие были времена… Лучшей работы даже представить невозможно.
Старик на минуту замолчал, на его морщинистом лице застыла лёгкая улыбка. У любого человека, даже живущего настолько уединённо, скрывающегося от целого мира, есть моменты в жизни, вызывающие чувство неподдельной радости. Для Лилии такими моментами были посиделки с друзьями под ночным небом. Для старика – работа по душе и дружный коллектив.
Он присел на кресло у стены, а Лилии подвинул табурет на трёх ногах, шатавшийся из стороны в сторону. Мэри опёрлась о стол, а Зак расположился в проходе, ведущем в сторону. Похоже, это и был тайный выход из здания, о котором говорил старик.
– Моя жизнь изменилась в один момент, когда в редакцию нашего канала обратился помощник местного мецената, чтобы мы написали о нём материал: биография с художественными допущениями. Я говорю об Итане Леви, знаете такого?
Лилия и Мэри отрицательно покачали головами, Зак – утвердительно.
– Сейчас о нём никто уже и не вспомнит, но тогда он был большим человеком, владел половиной рудников восточного побережья. Каждый год жертвовал на благотворительность через свой собственный фонд. Все его любили. В семьдесят третьем, правда, его компанию поглотил «Гефест», который впоследствии и сам был поглощён «Транстеком», поэтому Итан Леви закончил свою жизнь в нищете, живя на минимальное пособие, а когда отправился на тот свет, некому было
