там немного да посмотреть оттуда, как будет продвигаться расследование. Но, как назло, вылеты в Испанию были временно приостановлены.
Олег решил, что полетит в любую другую страну, куда только будет можно. Но сначала ему следовало вылечиться. С этими переживаниями у него сильно ухудшилось здоровье, перелет мог даться непросто.
Когда Гуров появился у него в больнице как черт из табакерки, он чуть было не получил апоплексический удар. Организм наглядно продемонстрировал, какой урон нанесла ему вся эта история. Сердце зашлось в бешеном ритме, он покрылся испариной и только усилием воли смог держаться.
Но Гуров хотел лишь поговорить относительно его состояния. У него не было оснований подозревать Ануфриева в чем-то. Ведь даже если этот полицейский сунет нос в его историю болезни, поговорит с врачами, то ему станет очевидно, что тот действительно пострадал от отравления. Это обстоятельство стало его алиби и направило сыскарей по ложному следу.
Когда Ануфриев все разложил по полочкам, липкий страх понемногу стал отступать. Он взял себя в руки и удачно справился с образом справедливого милиционера в отставке.
Однако после их разговора беспокойство, ставшее в последнее время его постоянным спутником, вернулось к нему. Олегу было ясно, что Гуров намерен довести расследование до конца и непременно найти убийцу Балидского.
Что ему оставалось делать в такой ситуации? Он хотел было уже уехать из больницы под расписку, но по иронии судьбы у него диагностировали ковид.
Теперь пациент был переведен в соответствующее отделение, покинуть которое было бы проблематичнее, чем токсикологическое. На входе по распоряжению главврача дежурила суровая охрана, так как уже происходили случаи, когда некоторые больные старались убежать, не дожидаясь окончания положенного периода.
Да и куда он пошел бы? Его не выпустили бы из страны, да и состояние здоровья оставляло желать лучшего. Доктора на несколько дней даже подключали своего подопечного к аппарату искусственной вентиляции легких.
Ему оставалось следовать протоколу лечения и ждать отрицательных тестов. Он надеялся, что за это время его скромная персона больше не привлечет внимание Гурова.
– Дальше ты все знаешь, – сказал Лев Иванович.
Они расплатились, вышли из кафе и неспешно двинулись по старому проспекту, забитому художниками, продавцами сувениров и уличными музыкантами.
Гуров пребывал в странном состоянии. Как будто в его голове не осталось никаких более или менее важных мыслей, а лишь какие-то обрывки. Сознание сыщика почему-то цеплялось за незначительные детали. Вот девушка несет в руках тубус. Что у нее там? Студенческая работа, архитектурный проект?
Ведь он когда-то мечтал стать архитектором. Может, стоило бы? Создавал бы отличные проекты здания и сооружений, не сталкивался бы с преступниками.
Гуров решил спросить, что думает об этом Маша и обнаружил, что она и вовсе глубоко погружена в размышления.
– О чем задумалась, любимая?
Он довольно редко употреблял подобное обращение к ней, но теплый вечер и неторопливая прогулка этому вполне способствовали.
Мария как будто нехотя оторвалась от своих мыслей и сказала:
– Думаю, как часто женщинам приходится отвечать за поступки своих мужчин. Сколько бы лет ни было миру, а ничего в этом плане не меняется. Тихая Вера пострадала за чрезмерно активный нрав мужа, а ведь могла бы жить себе спокойно, не встретив его.
– Ты считаешь, что в нашей с тобой жизни это обстоятельство тоже актуально? – Гуров был удивлен тем, что их мысли могли совпасть в части осмысления его профессионального пути. – Вымотала тебя моя работа?
– Я безотносительно к нам, – сказала Мария и улыбнулась. – В конце концов я выходила замуж за конкретного мужчину. Будь ты, например, учителем, это был бы уже совсем другой человек. – Она замолчала, приподнялась на цыпочки и поцеловала его прямо посреди Арбата.
Эпилог
Судьбу угодий, находящихся в Подлесновском районе, должен был решить суд с учетом всех обстоятельств данного дела, которые не были обозначены на первом заседании. По оценкам адвокатов, у жителей Козловки теперь были отличные шансы вернуть береговую зону в общее пользование. Они тихонько говорили, что Михаил Балидский боролся не зря, и ставили его в пример друг другу.
Суду предстояло дать оценку деятельности Фонда сохранения природы, а также его основательнице Ирине Кувалдиной. Самой этой организации грозило закрытие, но в отношении дохода, полученного за годы его работы, прогноз не был оптимистичным. Изъять эти деньги, скорее всего, будет невозможно.
Разбирательство обещало быть долгим.
Михаил Федорович Балидский оставил завещание. Половину дома в селе Козловка и кое-какие накопления в американской валюте должна была бы получить его супруга Вера Степановна. Своему надежному другу Олегу Семеновичу Ануфриеву он завещал добротную лодку-моторку и рыболовные снасти.
