в себя, пыль уже немного осела.
Голова болит сильнее, чем всё, что я когда-либо чувствовала раньше. Судя по боли в лёгких, я полагаю, что как минимум одно из моих рёбер должно быть сломано, либо это, либо подушка безопасности ударила меня достаточно сильно, чтобы привести в беспорядок мои внутренние органы. Моё плечо горит в месте, где пуля Ральфа задела меня, и его предыдущий удар в скулу бледнеет по сравнению с резким всплеском боли, который пронзает мой висок, как только я открываю глаза.
Я потираю грудь, надеясь, что это успокоит боль. Подушка безопасности уже сдувается, и поверх неё я вижу, что передняя часть моей машины смята, как алюминиевая банка из-под содовой. Двигатель сильно трясётся раз, другой, а затем, с последним хрипом, замолкает. Я вижу дым, поднимающийся из-под капота, и молюсь богу, чтобы за ним не последовал огонь.
Во внезапной тишине я слышу мяукающий стон боли.
Крисси.
— Крисси! — кричу я, поворачиваясь к ней лицом, пока мои руки ищут кнопку отстегивания ремня безопасности. — Крисси, ты в порядке?
Моё сердце бешено колотится в груди, когда мой взгляд скользит по заднему сиденью.
Она там, глаза приоткрыты, её рука на крошечной, размахивающей руке Винни.
Он жив.
Она жива.
— Крисси, поговори со мной, — мой голос срывается. — Скажи, что с тобой всё в порядке.
— Просто, — она хрипит. — Замечательно.
Я пытаюсь усмехнуться, но слишком больно.
— Рада это слышать. Винни в порядке?
— Я думаю, он просто потрясён, — говорит она, проводя пальцами по его волосам. — Всё будет хорошо.
— Хорошо. Марк убьёт меня.
— Абсолютно, — её улыбка кривая, но она есть. — Послушай.
— Что?
— Послушай, — она садится немного прямее. — Сирены.
Я напрягаю слух, прислушиваясь, и когда я это делаю, я слышу их, неоспоримый звук полицейских машин, мчащихся к нам.
— Слава богу, — я делаю глубокий вдох, и боль пронзает мою грудь. — Теперь ты можешь поехать в больницу и родить этого чёртового ребёнка.
— Будем надеяться, что я успею доехать, — её улыбка немного увядает. — Я очень не хочу, чтобы какой-то полицейский штата смотрел на мою ого-го.
— Серьёзно, Крисси, нам нужно обсудить твои приоритеты.
Я слышу её смех, но звук заглушается, когда дверь моей машины открывается с резким скрежетом металла. Я поворачиваюсь, полностью ожидая увидеть полицейского, пожарного, фельдшера, на самом деле, в этот момент подошёл бы любой вид службы быстрого реагирования.
Вместо этого я нахожу Халка.
* * *
Я так ошеломлена его внешностью, что даже не сопротивляюсь, когда он протягивает руку, обхватывает мои бицепсы и без единого слова выдёргивает меня из машины.
— Эй! — кричу я, когда он перебрасывает меня через плечо. — Отпусти меня!
— Верни её сюда! — я слышу, как кричит Крисси. — Или, клянусь богом, я убью тебя!
— Крисси!
— Джемма!
— Ты, должно быть, шутишь! — я кричу, кулаками колотя по его спине, переполненная неверием в то, что меня снова похитили.
Похищена у моих похитителей!
Это было бы почти смешно, если бы не полный отстой.
Я почти ничего не вижу, учитывая, что я висела вверх ногами и всё такое, но могу сказать, что "Мерседес" давно исчез. Это не так уж удивительно, Ванесса и Ральф, возможно, были худшими похитителями в мире, но, очевидно, даже у них хватило ума сбежать, когда они увидели, что моя машина вышла из-под контроля.
Похищение — это одно. Убийство — это другое.
Халк не сбивается с шага и не утруждает себя ответом ни на одно из моих проклятий. Он просто идёт по грязному склону к своему внедорожнику, который, да будет вам известно, не получил ни одной царапины, открывает пассажирскую дверь и бросает меня внутрь. К моему удивлению, он не закрывает за мной дверь, он продолжает приближаться, втискивая своё массивное тело на сиденье, пока я не вынуждена вскарабкаться на водительскую сторону, чтобы отстраниться от него.
— Что ты делаешь? — вскрикиваю я.
Он не отвечает, устраиваясь на пассажирском сиденье, закрывает дверь и щёлкает замками.
— Поезжай, — решительно говорит он.
— Я никуда не поеду! — я смотрю на него, как на сумасшедшего. — И я не оставлю свою подругу! Она беременна! Ей нужна медицинская помощь!
— Копы будут здесь с минуты на минуту.
— Вот именно! И я полностью намерена их дождаться!
Он сжимает челюсти и долго смотрит на меня своими жуткими пустыми глазами, затем суёт руку в карман куртки и выхватывает гладкий чёрный пистолет из кобуры. Он не похож на Ральфа, он определённо знает, как пользоваться этой штукой.
— Поехали.
Я с трудом сглатываю, бросаю последний взгляд на свою машину, всё ещё слабо дымящуюся у стены, и молюсь всем богам наверху, чтобы Крисси, Винни и пока ещё неназванный плод были в порядке.
А потом уезжаю.
ГЛАВА 32
ОТПУСТИ
Мы молчим почти час.
Я слушаю каждый раз, когда он говорит мне повернуть, сменить полосу движения, слиться с другой дорогой. Каждая косточка в моём теле болит до безумия. Мой разум ищет возможные планы побега, но всё, что я придумываю, заканчивается тем, что я встречаю очень ужасный конец, либо смотрю в дуло пистолета Халка, либо истекаю кровью в перевернутом внедорожнике.
Ни то, ни другое в данный момент не звучит очень привлекательно.
Мне остаётся лишь надеяться, что Крисси сейчас с полицией, что она в безопасности в больнице.
В конце концов, мы съезжаем с шоссе и сливаемся с извилистой проселочной дорогой, деревья становятся всё гуще по мере нашего продвижения на восток. Побережье уже, наверное, близко, и я чувствую, как страх пробуждается к жизни в моём животе, когда мысли щекочут в глубине моего сознания. Мысли о другой поездке на машине, не так давно, когда Чейз рассказал мне историю о доме, в котором он вырос.
Когда мы проезжаем мимо богато украшенной деревянной вывески с надписью "МАНЧЕСТЕР-У-МОРЯ ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС", я чувствую, как яма в моём животе превращается в бездонную пещеру тревоги.
Я точно знаю, куда мы едем.
Я слышу голос Чейза, эхом отдающийся в моей голове…
Однажды вечером они поехали домой, в наш летний домик в Манчестере… На улице шёл дождь, очень скверный. Дороги были скользкими…
Я крепче сжимаю руль.
— Зачем мы здесь?
Халк смотрит на меня, удивлённый тем, что я нарушила своё решительное молчание, и поправляет пистолет, лежащий у его колена.
— Бретт хотел, чтобы ты привёз меня сюда, верно? — я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно, но он начинает срываться, когда подкрадывается истерика. — Так и есть, да?
Он смотрит в окно, как будто ему наскучили мои вопросы.
— Почему? — спрашиваю я. —
