его ещё практически на горизонте, так далеко, что рассмотреть, кто там сидит на заднем сиденье, было положительно невозможно. А потом… Крылана на заднем сиденье никогда не ездила – укачивало её, так что на такси внимание обращать перестали.
Семейство продолжило делать свои повседневно-унылые дела, когда такси взяло да и остановилось у их ворот.
– Спасибо вам большое! Вы замечательно водите! – голос потерянной, но явно найденной дочери-внучки-сестры-тётеньки оказал на семейство такое же воздействие, какое могло быть при усаживании всех разом на неизолированный провод, туго натянутый между столбами старательными электриками, – полетели перья тех, кто был в птичьем виде, и всякие разные предметы из рук тех, кто был в людском.
– Ээээ, а чего это? – слегка смутился таксист, закалённый московскими пробками. Только эта закалка и позволила ему не удивляться ОЧЕНЬ сильно.
– А! Это? Это меня встречают! – хладнокровно отозвалась Крылана. – Соскучились так. Да вы езжайте, езжайте, а то затопчут! Ну, газуйте!
Таксист был достаточно здравомыслящим типом – точно знал, когда нужно послушаться хорошего совета.
«Ого, как рванул! – оценила Крылана. – Даже до всесемейного вылета успел. В смысле вывала…» – последнее слово было не совсем благозвучно и филологически верно, но точно отражало реальность – её родичи слегка застряли в калитке, а потом действительно немного вывалились из неё.
– Крыланочка! Родная! – гвалт Клювастовы могли поднять так профессионально, что наличие у всех членов семьи смартфонов выглядело как уступка современным традициям и не более того.
Крылану втянули за высоченный забор, передавая из рук в руки, из лап в лапы, обняли кто чем мог – руки, крылья, когти, что уж попадалось…
– Не придушите! – Крылана осознала вполне себе реальную опасность и рявкнула так, что её услышали даже члены семьи, работавшие за несколько километров на гудящей пчёлами пасеке. – И я вас тоже рада видеть! И всех люблю, и скучала! Стоять! Да, можно даже в воздухе зависнуть!
Более дальних родичей удалось отогнать на расстояние распахнутого крыла, зато родители и два брата попросту втянули её в дом, обнимая и одновременно забрасывая сотнями вопросов.
– Так! Слушаем внимательно! У меня всё отлично! Да я же вам всё по телефону говорила, а потом и писала! Никто меня не похищал, я сама уехала, да справилась, да, жила в гостинице. Где? В Москве.
Потрясённое молчание и тишина встревожили членов стаи, оставшихся снаружи.
Но ещё до их панических воплей Крылана успела задать ключевой вопрос:
– Когда мы выезжаем на предосенний слёт?
Если бы она достала из кармана джинсов слона в натуральную величину, вытянув его за хобот, её родичи и то так бы не изумились!
Мама и отец замерли, неотрывно глядя на дочь, один из братьев, успевший вернуться в истинную форму, упал на диван, позабыв от потрясения, что крыльями вообще-то взмахивать надо хоть иногда, а ещё один брат застыл с открытым ртом, да так забавно при этом выглядел, что Крылана пожалела, что поблизости нет никакой еды – она бы с удовольствием ему какого-нибудь червяка вложила в «клюв».
– Кррр… Кррр… Крыланочка, но ведь… но ведь ты никогда туда не летала и не ездила, да и как это возможно, ты ж…
– Я же что? – Крылана повернулась к матери.
– Ну, ты того… не сердись, но если ты в этой своей дурацкой Москве заразилась этим… как его бодипозитивом, то ты это брось – тут у нас не как там! Позориться не надо! – решительно заявил ей брат, сумевший вернуть челюсть на место и переставший напоминать птенца с широко раскрытым клювом.
Крылана устремила взгляд на брата, который как-то внезапно пожалел, что не остался во дворе… Так-то сестра обычно пребывала в безразлично-равнодушном настроении, сжимаясь при любом замечании, расстраиваясь от любой случайно услышанной насмешки, прилетевшей в её адрес от соседей и знакомых.
А вот сейчас ему вспомнились те давние времена, когда и с оперением, и с уверенностью у сестрицы было всё расчудесно. Да, было это почти тридцать лет назад, но у воронов-то память прекрасная, так что он легко припомнил, КАК это было!
Морок у сестры развился спонтанно, и она им вдоволь наигралась в детстве. Причём если её обижали, начинала реагировать именно с таким видом – словно захватывая взглядом всё поле зрения обидчика так, что он притягивался к чёрным расширенным зрачкам, переставая видеть что-либо, кроме того, что хотела сама Крылана.
– И что ты говорришь, брратец! Бодипозитив, значит! Тут у насс не так, как тамсс… паааняяятно! А ты знаешь, как там? – чёрные глаза требовательно устремились на провинившегося, уже остро жалеющего, что он вообще сегодня не отправился на дальнее поле – проверить, как там дела. И заночевать можно было бы в ближайшем лесу – дешевле обошлось бы!
– Ээээ, доченька, ты же Клювасика отпусти, что уж ты на него пчёл напустила? – мама озабоченно следила за траекторией прыжков Клювика – самого младшего из этого выводка, безошибочно сообразив, к чему все эти вопли и взмахи рук. – Он когда в людском виде, сама знаешь, бегает неуклюже… ой, видишь, через креслице упал…
– Так ему и надо! – решительно ответила Крылана, проследив взглядом за взлётом ног брата, чуть-чуть разминувшихся с люстрой. – Не надо было говорить, что мне делать, и не бегал бы от воображаемых пчёл! Ишь ты… позориться… да ещё бодипозитив выдумал!
Родители и второй брат, разумно не раскрывавший свой клюв слишком широко, нервно переглянулись. По всему выходило, что с их лысеньким и несчастненьким сокровищем что-то такое странное приключилось…
Они-то были свято уверены, что если удастся отыскать живую и здоровую Крылану, то будет она рыдать навзрыд, будет в шоке от внешнего страшного мира, не сможет и в людском виде из дома выходить, а тут… Тут что-то не так!
– Доченька, родная, а что… что случилось? Ты же никогда не хотела… то есть не могла… – начала мама.
– Ты и клювом не совалась на слёты! Там же надо истинный вид показывать! – решительно сформулировал отец.
– Ну, раньше не показывала, а теперь – покажу.
– Кррыль, но ведь засмеют тебя! – не выдержал второй брат – Крылошир, нелепо сидящий на хвосте посреди диванных подушек. – А потом… ты ж должна о племянниках и племянницах подумать! Что карркать-то прро нас будут?
– Что? Может, то, что у тебя кррасивая сестрра?
Крылана стремительно упала на пол и взлетела оттуда, торжествующе распахнув роскошные крылья.
Замерли родители, которые пытались как-то убедить дочку не сходить с ума и не позориться, нелепо повис на кресле Клювасий, громко клацнул клювом Крылошир, тревожно замер гомон во дворе.
– Ой, чёт… чив… чиво, в смысле, чего это? – выговорил, наконец-то Клювасий, нежно обнявший кресло.
И его можно было понять – он только что мчался от роя разъярённых пчёл размером со среднего воробья, а сейчас…
– Это мне мерещится, да? Ну ты, сестра, и даёшь! Пррокачала моррок! Только весь слёт-то тебе
