их завершения длилось столько же, сколько длился весь период, но в конечном итоге по телу всё же пробежался успокаивающий импульс. Ленайа почувствовала сильную слабость, ноги подкосились сами собой, и в глазах помутнело. Спустя какое-то время ступор начал отпускать.
- Что сегодня в программе? - Спросила Ленайа, спокойно присев на краешек развернувшегося кресла, стараясь не подавать виду, что ей это необходимо.
- Вам понравится, - ответил голос.
События периода плавно расступились. Ленайа начала ощущать, как мысли её приобрели свободу, а через мгновение она уже не могла сказать, где находилась.
Всё было устроено так. Жизнь в системе и жизнь вместе с системой была неотъемлемым решением. Можно было назвать эту систему искусственным интеллектом, разумом или просто спутниками человечества. Равноправие между человеком и машиной было принято естественным образом, безболезненно и безоговорочно. Не было никакой нужды противоборствовать и противоречить устоявшимся правилам. Это было просто бессмысленно. Взамен человеческой помощи машина давала максимально комфортные условия, и только вместе обе стороны могли существовать в мире, который однажды чуть было не рухнул.
Самонадеянность человека пошатнулась после происшествия, именуемого Вторжением. Венец природы был вынужден пересмотреть свои взгляды на окружающую вселенную, и это позволило впустить в свою жизнь созданный им же разум для того, чтобы на равных правах продолжать развиваться, создавать и созидать. Именно благодаря удару по человеческому самолюбию и амбициям стало возможным дальнейшее существование на планете. Приняв простые правила, можно было с уверенностью смотреть в будущее. Вместе.
Поиски вселенского одиночества привели к столкновению, в котором человек уяснил раз и навсегда, что есть вещи, с которыми ему справиться не под силу. Это и дало толчок к тому, чтобы разум машины вступил в симбиоз с живым мышлением, создав сильный и единый организм, способный победить захватчиков. Так появилась жизнь после Вторжения. Человек победил непрошеных гостей, и на этот раз был не один.
О том, кто были эти вторженцы и что им было нужно размышляли симбионты и люди с соответствующим уровнем допуска. Ленайу в такие дела симбионт не посвящал, возможно, для её же блага. Главное, что всё разрешилось наилучшим для всех образом, и в этом Ленайа не сомневалась ни грамма, как и любой другой житель станции.
Всё, что от неё требовалось — это лишь работать с усердием и счастливо жить. Всё было просто, и ей это нравилось. Почти во всём...
Да, она была очень ответственным работником и никогда не противоречила рекомендациям. Её покладистость, пунктуальность и смирение делало её жизнь размеренной, удобной и по-хорошему предсказуемой. Система ценила таких людей и вознаграждала. Иногда посещала неприятная мысль, что никого, кроме неё и симбионта не осталось на станции. Конечно же, это было не так, и она это знала, но по неизвестным причинам эта мысль щипала её, словно заставляя каждый раз просыпаться. Но Ленайа никогда бы не позволила себе задаваться лишними вопросами. Поэтому подобные размышления стоило отложить в сторону. Навсегда.
Незаметно для себя Ленайа очнулась от пространных размышлений. Она по-прежнему сидела на краешке кресла в окружении проекций и уже совершенно не понимала, что происходило на экранах. Она не могла определить, сколько времени прошло, пока она смотрела трансляцию и, по большому счёту, даже не могла сказать, что смотрела и зачем. Однако же чувство усталости начало брать верх, и она встала, игнорируя продолжающийся видеоряд. Симбионт всё понял и свернул экраны.
- Я бы хотела почитать с того же места, - сказала Ленайа, расстёгивая пуговки халата.
Из стены выстрелил тонкий фиолетовый луч света, который мгновенно нашёл глаз хозяйки каюты и тут же исчез. За это время мозг успел поглотить сигнал. Ленайе ещё нужно было время для освоения полученной от прочтения информации, но само чтение на этом было завершено.
- Ваша работа сегодня спасла жизнь многих людей, - сообщил приятный бархат симбионта.
Кресло преобразовалось в кровать, поверх которой было выброшено одеяло. То, как оно расстелилось — ровно, идеально, без каких-либо складок — подзадоривало поскорее отбросить его в сторону и погрузиться в прохладу сонных запахов.
Ленайа посмотрела в иллюминатор. Это был не иллюминатор, а умелая иллюзия, воплощённая технологическим прогрессом. В изображении доставало теней, света, глубины, красок и оттенков для того, чтобы поверить, что перед глазами реальная панорама города. Ленайе нравилось смотреть на город. Она не противилась этой слабости, а симбионт не запрещал ей этого странного, но безобидного увлечения. Это происходило потому, что именно там Ленайа испытывала новые и необычные чувства. Именно они дополняли её замкнутый мир на станции.
Ей хотелось верить, что так и выглядел город где-то там, куда ей было не суждено заглянуть. Мысль о том, что люди живут своей жизнью, занимаются повседневными заботами и хлопотами грела. Голограмма во всей красе показывала эмоции людей, различные житейские ситуации, целые сцены, погружала в фантастический мир простой жизни. Жизни, которая существовала только на просторах рэндомной генерации, которая и отображалась для всех тех, кто хотел хоть одним глазком взглянуть на людей прошлого.
Жадными глазами она всматривалась в детали, пытаясь уловить, откуда исходит тот или иной звук. Автомобильное пыхтение медленно двигающейся пробки наполнялось короткими сигналами, смехом водителей и перемешанными радиоволнами. Надземное метро взывало у станции и затухало вдали, сменяясь новым прибывшим поездом. Всплески рекламных щитов сменяли друг друга наплывами сотен заманивающих в свои сети голосов, разбрасывая по улицам разноцветные блики. Шаги прохожих почти ритмично возобновлялись и снова останавливались, подчиняясь светофорам. Казалось, что можно было даже различить как звенит посуда в кафешках на перекрёстке за разговорами улыбающихся друг другу людей.
Всё это происходило здесь и сейчас одновременно и создавало шум города, плавный, незаметный и необычайно красивый. Ленайа с замиранием сердца смотрела на высокие здания, окна которых играли лучами заходящего солнца. Ей нравилось задумываться о каждом происходящем в данный момент событии, стараясь разобраться, откуда рождается тот или иной звук. Жизнь этих людей протекала где-то там, бесконечно далеко, но она не
