- Поехали, заберем ее. Если для общака польза будет большая, то братва позволила нам отпустить тебя. Ты как, не против?
- Да, да... - мгновенно согласился тот.
- Справишься один? Секретарь тебе не понадобится?
- Справлюсь...
- Хорошо...
Второй киллер направил дуло своего автомата на Мирского и дал короткую очередь. Изрешеченный пулями помощник распластался на полу. В его глазах застыло явное недоумение: "Вы же обещали". Джанашвили смотрел на его труп с ужасом: ведь и он сейчас мог бы быть на его месте...
Как уже говорилось, человек всегда надеется на лучшее, даже в самых безвыходных ситуациях. Вот и Джанашвили, несмотря на то что почти был уверен в своей близкой смерти, все-таки цеплялся за крошечную надежду на чудо: ему хотелось верить, что киллер говорит ему правду и что он, отдав жирный кусок общаку, задобрит этим жуликов и те пощадят его...
Однако чудес не бывает. Сначала Джанашвили без каких-либо проблем получил в депозитарии свою сумку с пятнадцатью миллионами долларов, затем вручил ее убийцам, после чего, так же безропотно, сел с ними в машину.
- Может быть, вы меня здесь отпустите? Я сам доберусь до дома, - жалобно проговорил Джанашвили, все еще тая надежду остаться в живых.
- Конечно сам доберешься: не хватало использовать нас в качестве таксистов! - добродушно улыбнулся парень с родинкой, - Но ты же, как я слышал, человек неглупый: не можем же мы тебя отпустить прямо здесь, в городе. Вдруг ты ринешься к местным ментярам? Нет, отвезем тебя куда подальше и отпустим перед самой границей... Так что, не держи на нас зла! Идет? - Он даже протянул ему руку, которую тот пожал и, облегченно вздохнув, заметил:
- Понимаю...
Они ехали около полутора часов, во всю травя анекдоты. Джанашвили успокоился настолько, что забыл о страхе и тоже рассказал пару старых баек. Его благодушие мгновенно испарилось, когда, проехав километров пять по лесу, они остановились перед стоящим на обочине черным шестисотым "Мерседесом".
- Вы же обещали отпустить меня! - жалобно прогундосил Джанашвили.
- Так мы и отпускаем! - ехидно подтвердил парень с родинкой. - Выходи...
Чуть помедлив, лысый Нуга вышел из машины и сделал несколько шагов в ту сторону, откуда они приехали. Он шел медленно, съежившись, и каждую секунду ожидал выстрела. Шаг, еще один, еще, а выстрела все не было. Он уже почти поверил, что ему сказали правду и он останется в живых, но тут его окликнули:
- Не торопись, лысый Джан!
Хотя и не было в этом голосе ничего угрожающего, однако спина Джанашвили напряглась от страха, сам он весь съежился, словно и не было в нем более ста килограммов веса. Он замер на мгновение, размышляя, бежать или повернуться: авось обойдется.
Ох уж это российское "авось"!
Но скорее всего Джанашвили подумал, что с его тучностью и одышкой он не сможет пробежать и десятка метров, а потому обреченно повернулся на голос. Уже смеркалось, но фигура человека, окликнувшего его, показалась ему чем-то знакомой.
- Долго же мне пришлось искать тебя, лысый Нуга, в самую дальнюю нору забрался, как крыса! - говоривший подошел ближе.
Когда он оказался в свете фар, Джанашвили сразу узнал его, хотя и виделся с ним всего один раз: как-то их познакомил Амиран-Мартали. Гоча-Курды - дядя Амирана! Господи, только не это! Нугзар сразу понял, что ему пришел конец. Ведь Доля предупреждал, что Гоча-Курды поклялся отомстить за смерть своего племянника. Тем не менее у Нугзара все еще оставалась микроскопическая надежда, что он сумеет отвести от себя смертельный удар.
- Здравствуй, дорогой Гоча! - стараясь унять дрожь в голосе и улыбнуться, проговорил Джанашвили.
- Я тебе, мразь, не дорогой, я для тебя самый страшный кошмар! - зло возразил Гоча-Курды. - Думал, что Доля, предупредив тебя о моем желании повидаться с тобой, спас тебя этим?
- О чем ты говоришь, до... - Он осекся, не желая лишний раз его раздражать. - Гоча Курды, поверь мне, в последний раз я общался с Долей с полгода назад... - Взгляд его зеленых глаз был так безвинен и предан, что многие купились бы на него, но только не Гоча-Курды.
- Не погань мои уши, сучара! - взревел он. - Перед смертью Доля признался, что именно он предупредил тебя о решении сходки!
- Но я же все отдал! - жалобно проскулил Джанашвили. - Все пятнадцать миллионов долларов и брюлики на пять миллионов!
- Ты откупился за общак, но ты не откупился за смерть Амирана-Мартали, гнида! - Глаза Гочи налились кровью гнева.
- Клянусь мамой своей: не виновен в смерти твоего уважаемого племянника! всхлипнул Нугзар, падая на колени. - Ты же знаешь, мы с Амираном приятелями были, я ему обязан за свою свободу и потому никогда бы не стал желать ему чего-то плохого! Клянусь!
- Не погань своим подлым и лживым языком светлое имя Амирана-Мартали, паскуда! - казалось, что Гоча готов броситься на Джанашвили.
- Клянусь всеми своими предками: не я заказал твоего племянника! всхлипывая, в отчаянии выкрикнул тот.
- Тогда кто?
- Это Велихов! - ощутив животный ужас за свою жизнь, Джанашвили без колебаний сдал своего партнера. - Это он, боясь, что твой племянник может помешать его бизнесу, обратился к тайному Ордену с просьбой убрать его! Поверь мне, это правда! Можешь убить меня, если я вру!
В его голосе было столько отчаяния, что Гоча-Курды решил ему поверить, но...
- Ладно, попытаюсь поверить, что не ты виновен в смерти Амирана! Тогда ответь мне: кто виновен в смерти его жены и дочери? - Гоча взглянул на Джанашвили злыми немигающими глазами.
Огромным усилием Джанашвили удалось сохранить бесстрастное лицо. И черт его дернул расправиться с ними! Правду говорят: жадность фраера сгубила! Здесь нужно все отрицать и придерживаться официальной версии: сгорели! Почему? Откуда ему знать? Следствие установило: это был несчастный случай! Так жалко этих бедняжек! Он, как и обещал Амирану, всячески им помогал: и деньгами, и продуктами, и транспортом... Единственный, кто может опровергнуть его слова, мертв, а мертвые молчат!
Все это в мгновение ока пронеслось в мозгу Джанашвили.
- Откуда мне знать что-то другое, кроме того что выявило следствие? Несчастный случай! Какой страшной смертью погибли эти бедняжки! - Нугзар участливо вздохнул и покачал головой. - Какое горе! Ведь я, как и обещал вашему племяннику, столько помогал им! И деньгами, и продуктами, и транспортом! Они ни в чем не нуждались! Бог видит, что я любил их...
- Тебя, падаль, не Бог сейчас видит, а тот, кому ты поручил убить этих ни в чем не повинных бедняг! - с трудом сдерживаясь, чтобы не бросится на эту сволочь, медленно проговорил Гоча-Курды, чеканя каждое слово.
- Неправда! - судорожно вскрикнул Джанашвили. - Никому я не поручал убивать их! Меня кто-то хочет подставить, потому и наговаривает! Пусть в лицо мне скажет!
