Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 210
у нас есть, – говорит Курио и широким жестом указывает сначала на инструменты и оружие вокруг, а затем на открытые двери и пики замка, что виднеются над верхушками деревьев позади нас. – У нас с братьями были свои хозяева, Осет. Думаешь, случилось бы все так, будь у нас другие варианты? Мы могли бы топтаться вокруг, жалуясь на то, как все несправедливо, отказаться от возможности, что нам предоставили из-за бесполезных моральных устоев, которые никому не нужны, но мы не…
– Нет, – прерываю я его. – Вместо этого вы сами стали частью проблемы.
Курио снова смеется, но на этот раз выходит грубее и не так весело.
– Нет. – Выглядит так, будто он говорит с кем-то очень недалеким, кто не поспевает за его мыслями. – Мы взяли насквозь прогнившую систему и заставили ее работать на нас и приносить пользу многим, – защищается Курио. – Но ты не готова это признать, да ведь, Лунный Лучик?
– Перестань меня так называть, – выдыхаю я и веду руками по бокам, будто ищу кинжал, которого нет.
Ярость подползает к моему горлу, и я готова выпустить ее наружу, обрушить на этого фейри и его больное представление о правильном и неправильном, но Курио вдруг говорит:
– Ты хоть раз задумывалась, что теперь творится с рабами клинка в Приюте? Тебя вообще волнует, что с ними случилось? Или ты думаешь только о том, что ты оттуда выбралась? – Он подходит ближе, его лицо пылает от негодования – он винит меня. – Один из них чуть не убил тебя, а ты, похоже, даже не расстроилась из-за этого.
Мною движет ярость, я тоже шагаю к Курио, но останавливаю себя прежде, чем мы окажемся нос к носу.
– Это потому…
– Потому что ты всегда знала, что так будет? – перебивает он. – Ты уже смирилась с тем, что каждый фейри сам за себя. Ты не осуждаешь ублюдка, воткнувшего чакру тебе в живот, за то, что он выбрал себя, а не тебя. Но нас ты осуждаешь, раз мы делали, что могли, с теми картами, что были у нас на руках?
Чудовищные, злые слова, готовые вот-вот сорваться с языка, растворяются у меня во рту. Я стою, уставившись на Курио, и не представляю, как ответить на его заявление.
– То, что случилось с тобой, ужасно, но ты это пережила – немногим это удалось. Ни один фейри в здравом уме не осудит тебя за то, что ты делала, что было должно; все, о чем мы просим, это об ответной вежливости, – настаивает Курио.
Его слова безжалостно бьют по мне, и что хуже всего – они попадают в цель. Он откидывает волосы назад, светлые пряди в его черных локонах ловят отблески огня, и это очень притягательно. Его глаза цвета древесной коры пристально смотрят мне в душу, словно Курио ищет ту частичку меня, что верит его словам. Мне бы хотелось, чтобы он ее никогда не нашел, но этому не бывать.
Мне так хочется приказать ему заткнуться. Хочется лаять на Курио бешеной собакой, орать о том, что он не прав, и что он может взять свои слова и засунуть их в свою округлую, крепкую задницу, но я не могу. Я обдумываю его слова, ища нестыковки и изломы, которые помогут мне разбить его теорию, но в его словах слишком много правды.
Это бесит.
Я провела здесь слишком мало времени, но уже успела испытать немало откровений, поменять отношение к прошлому и смириться с моей новой реальностью. И я могла бы притвориться, что переживания этого дня – вот причина, по которой я не думала о других рабах клинка, но это было бы ложью. Правда в том, что мне плевать на них… а им – на меня. По-другому и быть не могло: как заметил Курио, мы все просто пытались выжить. И если это означало, что кто-то другой упадет, чтобы ты сам смог подняться, то так тому и быть. Я без зазрения совести шла по головам, не задумываясь об этом, потому что это значило, что у меня будет еще один день, еще один бой и еще один шанс. В то время быть жестокой казалось жизненно необходимым, но так ли это было?
Будто кто-то отдернул занавес, и я увидела, что находится по ту сторону сцены. И вот она я – не могу оторваться от той жестокой правды, что Курио буквально бросил мне в лицо только что. Стыд пятнает своим прикосновением все внутри меня, все, до чего может дотянуться. И я не знаю, за что мне стыдно. За то, что я понимаю точку зрения этого грубияна? Или за то, что я наконец-то увидела правду о том, кто я есть, и теперь понимаю, что я не так уж и отличаюсь от других – не настолько, насколько думала.
Я убиваю без зазрения совести. Я была готова купить свою свободу и будущее с помощью монет – я могла забрать любую жизнь, стоило предложить мне подходящую цену. Я ставила себя превыше всего – и даже если я сейчас и вижу, как это ужасно и насколько наш мир омерзителен, я все равно не остановлюсь.
Если я не позабочусь о себе, никто не позаботится.
Я думаю, что Курио сейчас заметит рану, что оставили на мне его слова, и добьет меня. Я жду, что он обрушится на меня с новыми доказательствами моего лицемерия, выбьет все, что я думаю о нем и его братьях, пока наконец я не позабуду все свои прошлые убеждения. Но он ничего такого не делает. Вместо этого он оставляет меня вариться в своей неуверенности, а сам разрывает один из мешков, что он бросил на стол, и высыпает его содержимое в ведро – то, что размером с ванну. Курио вновь включает воду и с помощью большого металлического прута начинает перемешивать смесь.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я и подхожу ближе к огню. Будто он сожжет обволакивающие меня сомнения и смятение – из-за них все кругом становится тяжелее и тягостнее с каждой секундой.
– Как я уже говорил, мне нужно сделать слепок твоего тела, чтобы я мог начать работать над твоими доспехами.
– И что мне придется сделать, чтобы заплатить за них? – настороженно спрашиваю я.
Его карие глаза отрываются от смеси, которую он помешивает, и упираются в мои.
– Ничего, чего ты не захочешь, – рычит он, и его слова и низкий голос опускаются глубоко в мой живот, словно трепещущие на ветру перья. – Мы не монстры… то есть мы, конечно, монстры, но после трех месяцев, если ты решишь
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 210
