Именно Лариса предположила, что они могут попытаться взять под контроль если и не всю их группу, то уж старшего, роль которого было поручено исполнять Романцеву. Первая ступень суггестии, которой сейчас подвергли Куракина, продлится, скорее всего, не более двадцати минут. Этого времени, при существующих технологиях, вполне достаточно для того, чтобы задать вопросы установочного характера, а также внушить Куракину мысль, чтобы он более активно способствовал появлению здесь, в Мартовке, пославшего его на предварительные переговоры секретаря Совбеза… Причем сделано все так, что и комар носа не подточит: Куракин вроде как уединился для конфиденциального разговора с одним из местных руководителей, а когда его сопроводят обратно в «залу», то никто из русских, как мыслится этим деятелям, ничего подозрительного в поведении их старшего обнаружить не сможет…
Ближе к финальной стадии этой препаршивой процедуры, которой Романцев уже не раз подвергался в течение последних двух недель, но все же разительно отличавшейся от всех прежних «опытов», он подумал еще вот о чем…
Вернее, не подумал, а вспомнил.
Он вспомнил содержание ролика, который как-то на днях продемонстрировал ему Феликс Ураев. И уже в связи с этим всплывшим из глубин его памяти воспоминанием подумал о том, что один из присутствующих здесь людей, в чью сторону он пока не решался смотреть, уже не совсем человек, в привычном понимании этого слова, а мутант, существо, прошедшее ряд метаморфоз – вроде той ужасной крысы, что под воздействием радиоактивного излучения, оставаясь внешне похожей на своих собратьев, в то же время приобрела целый набор новых качеств, сделавших ее более живучим, более опасным и непредсказуемым существом…
Но теперь это опасное существо, само существование которого, с присущим только одному ему набором качеств, многими еще в недавнем прошлом ставилось под сомнение, переместилось, вышло из тени, застыло ненадолго, как-то по-особенному пристально, рентгеноскопично, всматриваясь в почти безмятежное лицо своей очередной жертвы, пытаясь понять, что кроется за этим устремленным прямо на него, но все еще расфокусированным взглядом…
Там, где-то в недоступных его взору глубинах, хранилось знание, подтвержденное теперь вескими доказательствами, позволяющее как никогда точно судить о том, кто же в действительности является «сверхкукловодом» и что за личность реально стоит за кулисами этих головоломных событий.
Как и предполагал Романцев, Аваддон оказался в реальной жизни чем-то вроде «несовместной фигуры». Глава ведомства, которому поручен розыск лиц и организаций, причастных к разработке и производству мощнейших, невиданных доселе наркопрепаратов, в частности, супернаркотика «джанк». А также один из руководителей американской структуры ГИОП, наделенный, в связи с кризисом, вызванным «проблемой Аваддона», широчайшими полномочиями, выходящими даже порой за рамки Конституции и некоторых норм международного права…
«Теневым лидером» оказался не кто иной, как Роберт Кеннет, директор Бюро по наркотикам и по совместительству руководитель временного филиала ГИОП в России и странах Восточной Европы.
– Все, выводите Куракина из транса, – негромко скомандовал Кеннет. – Учтите, вы и Лайонс теперь обязаны глаз с него не спускать!
Несколько раньше этих драматичных событий, примерно в час пополудни в аэропорту «Чкаловский» приземлились поочередно два тяжело груженных транспортных самолета ВВС США «Гэлэкси», перебросивших в условиях строжайшей секретности с территории одной из натовских авиабаз в Германии спецтехнику, в том числе восемь «матриц» новейшего образца. А также компактное подразделение спецназа, бойцы которого имели за плечами соответствующую подготовку.
Эндрю Сатер, чья гибель в горах Сьерра-Невада была лишь мистификацией, вернее, какой-то частью мистифицированного действа, призванного сбить с толку основных фигурантов по «делу Аваддона», вместе с группой прикомандированных к нему военных и сотрудников спецслужб США прибыл на борту одного из этих транспортов, содержимое грузовых трюмов которых могло бы до крайности встревожить кое-кого из высокопоставленных чиновников, находящихся ныне в России в связи с «кризисом».
Но они об этих двух самолетах и их содержимом ничего не знали.
Буксировщики отволокли тяжело груженные транспорты в самый дальний конец военного аэродрома. Впрочем, отсюда, через заблаговременно разгороженный проезд, было даже удобнее выезжать на одно из пригородных шоссе, которое уже было взято под контроль, особенно участок, проходящий в непосредственной близости от поселка Мартовка…
«Куракина» благополучно вывели из «транса», после чего накоротке… представили самому Роберту Кеннету… Ну и ну! Хотя происходящее порой напоминало театр абсурда, если не сказать сильнее, Романцев. естественно, и виду не подал, что знает о двойной игре мистера Кеннета.
В зале для совещаний, где он отсутствовал около получаса, его по-прежнему дожидались «переводчица» и охранник Сергей. За ними надзирали двое головорезов, экипированных в камуфляж, с сержантскими нашивками. Что касается «Куракина», то за ним, помимо Лайонса, теперь ходил еще почти по пятам и «спец», одетый в ту же форму, что и местная охрана.
Романцев, подойдя к своим, несколько секунд стоял молча. Затем, усталым жестом коснувшись лба, пожаловался, причем автоматом перейдя при этом на русский:
– Что-то у меня ломит в висках… Лариса, у вас не найдется при себе, часом, таблетки от головной боли?
В лице «переводчицы» не дрогнул ни один мускул… Вернее, на ее личике появилось соответствующее случаю участливое выражение. Да, хотя из уст Романцева только что прозвучала одна из оговоренных ранее условных фраз, Лариса и виду не подала, что столь резкий поворот событий ее хоть как-то смутил.
– У меня есть, кажется, упаковка «бауэровского» аспирина, – сказала она, раскрывая дамскую сумочку, содержимое которой еще раньше проверила охрана на входе. – Вот, держите… Только не глотайте сразу, а положите под язык: это проверенный способ…
Фэбээровец, цепко следивший за происходящим, поинтересовался:
– В чем дело, мистер Куракин? Какие-то проблемы?
– Все в порядке, Лайонс, – сказал тот, сделав успокаивающий жест. – У меня немного побаливает голова, но сейчас, думаю, все пройдет…
Романцев вновь перевел взгляд на «переводчицу».
– Я только что побеседовал с мистером Кеннетом. Определенно, мой английский не так уж и плох…
– Вы уверены, что все поняли правильно, с первого раза?
– Да, я в этом абсолютно уверен. На все сто процентов.
– Ну что ж, – спокойно сказала женщина. – Лично я в ваших способностях и не сомневалась…
Сергей, надо сказать, тоже вел себя молодцом. Естественно, он прекрасно слышал весь этот обмен условными фразами, смысл которых у наблюдающих за ними исподволь американцев вряд ли способен вызвать подозрение. Теперь он тоже, как и Лариса, в курсе, что Романцева, можно сказать, внаглую попытались взять под контроль и что у Алексея Андреевича есть веские основания считать, что именно Роберт Кеннет, а не кто-либо иной, является той теневой личностью, на которую сейчас объявлена охота. Но на его застывшем, лишенном всяких эмоций лице это посетившее его только что опасное знание совершенно не отразилось…
