предпочел ответить только на последний вопрос, и-то лишь наполовину: они долго искали меня, неделю назад наткнулись на проданный автомобиль Рокки, владелец автосалона дал наводку на братьев Дарем, дальше был кинотеатр и слежка… Когда братья оставили нас с Рокки одних дома, они усмотрели в этом шанс и решили действовать. Мотив никто из трёх мужчин так и не озвучил, хотя каждый из них получил по морде сначала от Гранда, затем от Ронана… Происходящее всё больше начинало походить на пытки, так что я попросила братьев остановиться. Убедившись в том, что эти люди связаны надёжно, и оставив агрессивно настроенного Бурана охранять их, братья увели меня с Рокки наверх. Здесь начались новые пытки. Оказалось, что в их мастерской было несколько пишущих видеокамер, при помощи которых они делали записи для своего блога. Ронан с Грандом посмотрели записи с того момента, как Стерлинги проникли в гараж, до момента прихода Рокки – она смогла беззвучно спуститься по лестнице, её заметили за секунду до её первого удара. Вот только… Видеозаписи были без звука – братья специально отключали звукозапись, когда работали с громкой обработкой дерева. Поэтому они теперь пытались допытаться у нас, что именно стало причиной произошедшего… Им нужны были разъяснения. Для того чтобы понимать, что именно им делать дальше. В этот момент я не думала, будто всё это к лучшему, что лучше будет Гранду сразу понять, с кем он имеет дело – со старухой, отмотавшей свою молодость на повтор. Я думала только, что это конец… Что меня разоблачат, что общественность обрушится на меня вместе со всем моим прошлым – в частности, с семьёй Мирабеллы, которая будет жаждать оторвать от меня кусок пожирнее, – что никакого счастливого конца у этого вечера не может быть, что мне только и останется, что повторно пуститься в бега, потому что будущее рядом с Грандом я не то что развидела, но даже не успела увидеть. Конкретно в этот момент мне нечего было терять. Поэтому, и только во вторую очередь из-за испуга, я рассказала им всё по порядку, с самого начала: в начале лета я унаследовала вакцину Боффорта – я вколола себе всю имеющуюся дозу – мне восемьдесят один год… И только о сделке с миллиардером и о своём миллиардном состоянии я умолчала. Не потому что боялась за это состояние. А потому что боялась за людей, которых оно могло искусить…
Реакция братьев была практически идентична: широко распахнутые глаза, разведенные в стороны руки, молчание – крайняя степень шока на лицах. Они несколько минут молча переглядывались, словно имели возможность общаться телепатически, но в эти минуты мне было совершенно плевать на то, что они думают – мысленно я уже собирала свои вещи, а заодно и вещи Рокки…
– Мы их отпустим, – неожиданно прервал молчание Ронан.
– Не глупи, – мгновенно сжала кулаки Рокки.
– Дослушай. Мы их отпустим, потому что Рашель не хочет привлекать внимание общественности. Сама посуди: стоит нам заявить в полицию, и тайна второй жизни Рашель сразу же разоблачится.
– Мы что же, просто возьмём и отпустим их? Они опасны! – Рокки взмахнула рукой в эмоциональном порыве.
– Они ничего больше не сделают.
– Из-за этого, – Гранд взмахнул портативной видеокамерой. – У нас в руках несколько видеозаписей с разных ракурсов, на которых записано, как они напали сначала на Рашель, затем на тебя. Они ударили её по голове, в бессознательном состоянии связали, угрожали включенной болгаркой. Если мы предоставим это видео в суде – им конец. Поэтому, если мы хотим избежать шумихи – их нужно предупредить о том, что у нас есть видеозапись, разъяснить им положение вещей, после чего взашей вытолкать отсюда.
– Рашель, что скажешь? – Рокки повернулась ко мне.
– Думаю, это лучший вариант, – сбросив плед с плеч, я уперлась предплечьями в колени, а взглядом в пол, пытаясь сосредоточиться, что в эти минуты получалось у меня с откровенным трудом.
– Оставайтесь здесь, – с этими словами Гранд направился к лестнице, ведущей на подвальный этаж. – Мы всё решим.
Я не смогла оставаться в просторной гостиной. Мне нужна была комната поменьше. Откровенно говоря, я была бы непрочь запереться даже в платяном шкафу, но я должна была держать себя в руках, так что остановила свой выбор на своей спальне.
Хотя я попросила Рокки оставить меня наедине с собой, она всё равно последовала за мной. В итоге она, всего лишь спустя минуту после моего неудавшегося уединения, опустилась рядом со мной на кровать.
– Я хочу у тебя кое-что спросить, – начала она. – Почему ты пришла ко мне?
– Не знаю. Просто… Я всегда любила тебя. Ты ведь дочь моего единственного сына, моя единственная внучка. Кроме тебя у меня больше нет кровных родственников.
– Ты шла ко мне целых три месяца… Чем ты была занята в это время?
– Попытками осознать… Я была занята попытками осознать произошедшее со мной.
– Хм… – она сдвинула свои красивые брови к переносице. – Каково это? Вот так перемотать для себя время.
Я не задумывалась над ответом – просто озвучивала то, что лежало у меня на душе:
– Великое чувство растерянности обрушивается на тебя, словно снежная лавина. Со стороны тебе может казаться: “Ты снова молода, у тебя снова целая жизнь впереди, всё легко и что тут думать?!”. Но всё не так! Я полностью дезориентирована! Растеряна, потеряна, рассредоточена! Меня как будто стерли и заново перерисовали! Словно вся моя прошлая жизнь была каким-то нелепым черновиком, который вот так до смешного просто скомкали и отправили в шредер! Но откуда быть уверенности в том, что новый, “чистовой” вариант будет хорош?! Я не чувствую его хорошим! Я не чувствую ничего, кроме потерянности во всём – в собственном времени! И никакие деньги этого не исправят! Никакие мозгоправы… – кажется, я начала задыхаться от душащего чувства безысходности.
– Эй… – Рокки вдруг положила свою руку на моё плечо. – Эй… Я с тобой. И тебе не нужны мозгоправы. Хотя, честно говоря, я сверяла наши ДНК-анализы, чтобы убедиться в том, что ты не сумасшедшая, ведь если я доверилась сумасшедшей, значит, я сама чокнутая… – она попыталась ухмыльнуться, но её ухмылка получилась невеселой.
– Я не хотела этого признавать, но… Постстресс у меня налицо. И я не о криках во время пробуждения…
– Да, кричишь ты отменно…
– Я как будто не до конца понимаю, что со мной произошло. Может быть поэтому я так долго и шла к тебе. Понимаешь, той ночью, в которую не стало Мирабеллы, я как будто прыгнула своим старым телом
