Вот только вряд ли ему позволят сделать это так просто. Стоит «Шерхану» высунуться на открытое пространство, да ещё и с повреждённой системой ускорителей и даже личные навыки Али не спасут его. Эти сволочи попросту расстреляют его с дистанции. А значит, ему придётся разделать этих ребят. Других вариантов просто не было.
Два уцелевших ускорителя, вторичный на правом бедре и основной на спине глухо взвыли подбросив «Шерхана» в воздух. Али практически кожей чувствовал, как тяжело приходится машине. Из за дополнительной нагрузки на систему, температура ядра реактора стала расти ещё быстрее, доводя его практически до показаний за пределами пиковой нагрузки. Температура в кабине уже превышала шестьдесят градусов и системы кондиционирования и охлаждения не справлялись. Под плотным пилотским комбинезоном тело Али было покрыто потом. Ему нужно было как можно скорее закончить этот бой.
Он быстро нашёл взглядом здоровяка вооружённого плазменным оружием и рванул прямо к нему. Без каких либо манёвром и увёрток. Просто атака в лоб. Ускорители бросили «Шерхана» прямо к своей жертве.
Эта самоубийственная атака была настолько абсурдной, что мало кто смог бы поверить в подобное. Лезть в лобовую на вооружённую плазменным орудием машину было безумием. Но Дирг был слишком опытным пилотом, что бы задумываться над подобными вещами. Он прицелился и выстрелил всего за секунду, с удовлетворением наблюдая, как поток кипящей плазмы попал в свою цель.
А вслед за этим чувством удовлетворения, пришло обескураживающее удивление, когда его противник прикрывшись правой рукой вломился прямо в плазменный заряд...
И вылетел из расширяющегося облака раскалённого газа, в который превратилась плазма после соприкосновения с целью. Лишившись всей навесной брони на корпусе, с отсутствующей правой рукой, которую попросту оторвало, «Шерхан» врезался в «Бакхауф» Дирга, впечатал его в бетонное покрытие базы. Обе машины проскользнули с десяток метров по бетонному покрытию базы, оставляя на ней глубокие царапины, ни на секунду не прекращая схватку. Али хватило одного удара, чтобы уничтожить плазменную пушку. Дальше всё было просто. Увернутся от ответной атаки, пропустив мимо удар сжимающей пробойник руки, оказаться у противника за спиной и ударить по двигателям прыжковой системы, превратив её в груду искорёженного металлолома.
«Шерхан» одним прыжком ушёл в сторону, что бы не попасть под огонь третьего доспеха. Ему просто нужно было лишить противника возможности к преследованию, а там он уже как нибудь сумеет сбежать.
— Отлично, один есть остался...
Леон не видел той безумной атаки, когда его противник набросился на доспех Дирга. Всё, на что он смотрел, были показания с висящих над базой беспилотников, которые передавали тактическую картинку в реальном времени. Всё, что ему было нужно, это знать где эта мразь окажется в следующий момент. Один раз, он его уже достал. А значит, достанет и снова.
Сейчас, ему было абсолютно плевать, выживет ли он сам или нет. Всё, чего он сейчас хотел, это прикончить этого ублюдка. Убить его, своими собственными руками. Леон внимательно следил за тем, как Алый стремительно набросился на его товарища, уничтожив тому ускорители прыжковой системы. Он хорошо знал эти атаки. Леон наверное сотню раз прокрутил видеозапись их первой встречи с ним. Сотню раз, он смотрел, как погибает его лучший друг, под ударами этого чудовища. Каждый раз он смотрел на то, как этот алый демон атакует и отступает. Как маневрирует до и после атаки.
И Леон знал, как он поступит сейчас. Он читал своего противника, так же как он читал их самих. И когда он совершил прыжок в сторону, что бы укрыться от доспеха капитана Вольфганга...
«Шварц» врезался в «Шерхана» на скорости почти в восемьдесят километров в час. Это был максимум, до которого его разогнали прыжковые ускорители за те несколько секунд, которые были у него перед атакой. Страшный удар чуть не вырвал Леона из кресла, но он был готов к этому. А его противник нет.
Пробойник в левой руке уткнулся в грудь и взорвался, ослепив вспышкой оптические сенсоры. А в следующий миг чудовищный по силе ответный удар оставил глубокую вмятину на грудной броне «Шварца». Удар был настолько силён, что расположенные перед Леоном дисплеи внешнего обзора треснули и потемнели, когда деформированный от удара корпус доспеха выгнулся внутрь. Второй подобный удар моментально прикончит его ослеплённый и искалеченный доспех.
Но Леону не нужно было видеть. Он уже знал, куда нужно ударить. Правая рука «Шварца» изогнулась и врезала вторым пробойником в область на спине «Шерхана».
Именно туда, где находилась кабина пилота.
Кумулятивный заряд пробойника с лёгкостью прошёл через внешнюю броню «Шерхана», словно раскалённая игла через лист бумаги. Леон ударил точно туда, куда целился. А точнее, туда, куда мог достать. Еще после ночного сражения, он раз за разом пересматривал записи, отметив странную конструкцию машины своего противника. Ещё тогда он понял, что кабина пилота располагалась не в груди, как у большинства доспехов, а была смещена ближе к спине и расположена выше в небольшом своеобразном горбу. Причин подобной конструкции он понять не мог. Ведь он попросту не знал, что в том месте где у обычного доспеха чаще всего располагалась кабина пилота, у «Шерхана» располагалось реакторное ядро «Танатоса».
Второй его удар, должен был быть смертельным, если бы не одно но... Пятидесяти миллиметровая прослойка из вспененного теплоотводящего материала, которая прикрывала кабину пилота от избыточного тепла в случае перегрева реактора. Когда кумулятивная струя добралась до этой прослойки, то её пористая структура привела к преждевременному рассеиванию кумулятивной струи. Это не могло погасить её полностью, но смогло частично ослабить её эффект. Вместо того, что бы пробить броню, внутренний корпус кабины и изжарить всё внутри, мгновенно убив пилота, она лишь разошлась в пространстве, создав зону избыточного давления. Вся левая часть кабины лопнула с такой силой, словно по ней ударили огромным плоским молотом. Осколки дисплеев и фрагменты корпуса ударили Али сбоку, ломая и калеча его тело. Кости левой руки и ноги сломались, словно сухие ветки. Как и три ребра с левой стороны. Прочный шлем треснул, когда вся левая часть пилотской кабины взорвалась прямо ему в лицо.
В ушах стояли надрывающиеся вопли аварийных сирен, сигнализирующих о критическом сбое работы реактора. Первый удар повредил оболочку и камера стремительно теряла охладитель, что в таком состоянии неминуемо привело бы к расплавленную ядра. Едва соображая от боли от переломов, Али ударил по кнопке аварийно остановки ядра. Одну долгую секунду он был уверен, что опоздал и приготовился встретить ослепительную, обжигающую смерть. Но этого так и не случилось.
