Со стороны для обычного человека Рейна выглядела презабавно: сосредоточенная девчонка двенадцати лет с линзой у левого глаза, с великоватой перчаткой на правой руке сидела и комкала в ладонях нечто невидимое, отщипывая от воздуха вокруг себя по кусочку. Алар понаблюдал за нею немного, убедился, что она всё делает правильно, и затем сам приступил к работе.
Способ он продумал ещё по пути от деревни. Проще всего было бы поступить, как с источником в Бере: смешать кровь с морт и послать вглубь земли. Но сил на такое ушло бы немало – Алар бы надолго себя истощил и остался бы перед хадарами беззащитным. На их благоразумие и честность он не особенно рассчитывал: зачем отпускать пришлого эстру, который в ближайшем городе может о спрятанном поселении доложить страже и к тому же точно указать место?
«Будь я хадаром, – рассудил он про себя, – я б точно такого странника или отравил, или подловил на слабости и нож в спину всадил».
Следовательно, надо было и пропавшего мастера найти, и силы сберечь – и способ нашёлся.
Спутник, хоть существовал словно бы отдельно от эстры, всё-таки являлся его частью. Когда Алар взывал к нему, то иногда на краткий миг словно бы видел себя чужими глазами с высоты исполинского роста, а когда на пробу отправил спутника вокруг избы, где беседовал со Скертой, то ощутил присутствие стрелков поблизости.
– Должно сработать, – пробормотал он.
Спутник, повинуясь его желанию, скатился по плечу, по запястью, по пальцам – и лёг на платок из тонкой, почти прозрачной ткани. Хлынула со всех сторон морт, соединённая со стремлением, платок встрепенулся, зашевелился – и сам собой сложился в маленькую птичку, вроде тех, что дети в богатой Шимре делают из бумаги ради потехи.
Глаза у птицы сияли тем же потусторонним светом, что и звезда спутника.
– Лети, – попросил Алар. – И покажи мне, что там, в глубине.
Птица затрепетала на его ладони, расправила тонкие крылья – и нырнула в темноту.
…чем больше удалялся спутник, тем более одиноким чувствовал себя эстра. Одиноким – и спокойным в то же время, точно огромный груз, давивший всё это время на его плечи, исчез. Морт текла сквозь него, как тихая, широкая река, смывая накопившуюся усталость.
Алар смотрел – и видел не только своими глазами, но и чужими.
Каждый извив расщелины, уходящей очень-очень глубоко, каждую песчинку, каждый человеческий след, еле заметный на камнях.
Вскоре стало понятно, что привлекло мастера в опасном разломе. Выброс морт, который заставил скалы расколоться, вытолкнул из глубины сокровища – золотые и серебряные самородки, целые друзы самоцветов и множество камней помельче. Но не только это. Ядовитые газы; опасные минералы; наконец, обитателей глубин наподобие червя Шалпана, которые были порождением морт. Иные выглядели как спутанная кудель, но стоило прикоснуться к ним – и тысяча нитей пронзала неосторожную жертву, выпивая из неё жизнь; другие напоминали землероек, только крупных, и с одинаковым удовольствием поглощали камни, корни деревьев и человеческую плоть… К счастью, воздух и солнечный свет губили их так же верно, как людей – давление и жар недр.
Мастер, вероятно, знал об этом, и потому терпеливо выждал несколько месяцев, чтобы подземные твари вымерли естественным образом. Затем он спустился в раскол – сперва неглубоко, на разведку, но с каждым разом заходил всё дальше.
Не учёл он одного: опасные хищники погибли, но не исчезли бесследно.
– Ага, – выдохнул Алар, зажмурившись, чтобы сосредоточиться на том, что видел через спутника. – Вот и они.
– Кто? – заинтересованно обернулась Рейна, едва не выпустив верёвку, плотно переплетённую с морт. – Ой! Да куда ты, не убегай… – потянула она за кончик мотка, подтягивая его к себе.
– Жуки. Точнее, панцири, которые остались от жуков.
Среди множества обитателей глубин встречались и такие, которые любили селиться близ крупных месторождений мирцита. Их привлекала морт. Сами на людей они не нападали, но свою территорию охраняли рьяно: стряхивали с надкрыльев мельчайшие чешуйки, и стоило живому существу вдохнуть такую пыльцу – и оно погружалось в подобие транса. Тело остывало, сознание меркло… Человек в таком состоянии мог пробыть до десяти дней, а затем умирал от обезвоживания. В пустыне это происходило быстрее, но здесь, на севере, у мастера были неплохие шансы остаться в живых – времени ведь прошло немного.
Мёртвые жуки на первый взгляд напоминали разноцветные ореховые скорлупки. На второй – драгоценные камни… Наверное, мастер Юн из любопытства потянулся к ним – или неосторожно наступил на один из панцирей, взметнув в воздух облако дурманной пыльцы. А дальше его судьба была предопределена, как и судьбы тех, кто отправился ему на выручку: люди так и лежали в нескольких шагах друг от друга, точно погружённые в глубокий сон. Их лампы давно погасли; губы побледнели и потрескались.
Но сердца всё ещё бились.
– Рейна, верёвка готова? – хрипловато спросил Алар. – Сделаешь сейчас, как я скажу.
Девочка словно бы сама не верила, что у неё получится, однако учителя послушалась – и аккуратно направила верёвку в тёмный зев раскола. Скерта, стиснув кулаки, тянула шею, приглядывалась – но приблизиться и спросить, как дело идёт, не решалась. Старики, сопровождавшие её, устали ждать и сели прямо на землю; женщины тоже опустили стреломёты – а некоторые и закрепили их на поясе, явно утомившись постоянно целиться в неподвижную жертву.
«Отвлеклись, – пронеслось в голове. – Значит, самое время действовать».
По условленному знаку Тайра сперва беззвучно попятилась, пока не очутилась у Скерты и
