не позволяли носителю подобного титула думать о старении организма. Но предел у каждого свой, некоторые и за сто лет не успевали дойти до нужной ступени. Уверен та же Хризалида не раз бывала в этом кабинете и продлевала его жизнь. Но подобные меры не бесконечны.
Высокий, волосы зачёсаны назад, мелькает благородная седина, как и в окладистой бороде на лице. Волосы тёмные, от чего нити возраста более выразительны.
Лицо волевое, глаза посажены глубоко, надбровные дуги острые и размашистые, отчего складывалось ощущение, что смотришь на ворона. Старого, мудрого и могущественного ворона.
— Присаживайтесь, Антон Валерьевич, — приказал император, после минутного ознакомления с моей тушкой.
Именно что приказал, но не потому, что хотел унизить или показать своё место. А потому что не умел иначе. Годы у власти сделали своё дело, глава государства говорил рублёными фразами, как военный, но с гораздо большей силой.
Бросив взгляд вниз, где на просторной столешнице лежал лист бумаги, он нахмурился.
— Господин Милославский сказал, что после покупки его владений, вы стали обладателем сокровища, что нашли в старом замке Пришвина, — произнёс он, будто пересказывая нашу выдуманную историю. — Так же он сказал, что теперь вы являетесь владельцем части этого наследия.
Мне начало не понравилось. Не понравилось тем, что он не начал с места в карьер, а проговорил нашу легенду, будто давая шанс ответить правильно. А значит император догадывается о происхождении мечей.
Нет, не знает, что я их изготовил. Лишь догадывается, что наш рассказ выдуман.
— Да, всё так, ваше величество, — ответил я, слегка склоняя голову.
А ведь он если не старше, то явно не младше меня прежнего. Собеседник не моего уровня. Сила, что сквозила в его словах другая, она не личная, как у меня. Она абсолютная.
Рад, что всё именно так. Прежние правители, которым я имел честь быть представленным, были другими. Они были похожи на меня, ведь в те времена шумела война за выживание.
В разговоре с ними, я имел вес. Ведь какая бы сила за ними не стояла, я был сильнее.
Но сейчас, сейчас всё иначе.
Страна другая, просто-напросто другая. Если раньше по скромной переписи, зияющей рваными дырами. Из-за халтуры и перебежек народа в поисках лучшей жизни, страна насчитывала… Сколько? Сто миллионов душ. Сейчас же по данным из сети, Российская Империя была третьей по величине, почти двести пятьдесят миллионов.
Пока все эти мысли летали в моей голове, император ни сказал ни слова. Он смотрел, будто бы ожидая ответа. И тот последовал.
— Сто восемьдесят семь клинков были переданы моим вассалам, — произнёс Милославский, начиная новый виток разговора. — Остальные же мы собираемся передать государству.
Морозов хмыкнул, а пелена власти, что его окружала, разом исчезла. На мгновение, он будто бы стал обычным человеком. Но та аура, от которой Олег так морщится и ёрзает по креслу, она оставалась и убивала всякие иллюзии.
— Когда? — коротко и безапелляционно спросил Морозов.
— Завтра? — предположил Олег.
— Я пришлю людей, — закончил Морозов и углубился в изучение документов на столе, явно давая понять, что разговор окончен.
Мы вышли, аккуратно прикрыв дверь. Охрана в коридоре мазнула по нам взглядом и тут же потеряла интерес.
— Как-то быстро, — встряхнулся Олег, стоило нам удалится.
— А ты ожидал, что он будет с нами чаи гонять? — ухмыльнулся я. — Забрал то, что причитается и всё.
— А как же вампиры и оборотни? — расстроенно покачал головой Милославский. — Я бы хотел обсудить это с ним.
— Всё уже было сказано, между строк, — отмахнулся я. — Он не сделал на этом акцента, а то, что управа не знает о нашем зверинце я не верю. Значит дал добро. Пока нас не дискредитируют, ничего не будет.
Милославский повеселел.
— Да, ты прав, — согласился он. — Нелюди они не по своей воле, ключевое здесь то, что они всё-таки были людьми и являются ими, хоть и в меньшем соотношении. А тут мы взяли и легализовали часть из них. Теперь они всегда будут на глазах у власть имущих, при деле в конце концов.
— Да, — подтвердил я его выводы. — Но думаю нам еще поставят палки в колёса.
Милославский помрачнел, понимая, что я прав.
А я тем временем задумался. Разговор вышел коротким, но информативным. Морозов всё ещё присматривает за нами. И как только я совершу ошибку, придётся снова тут оказаться. Надо только сделать так, чтобы посещение этого места не закончилось под резиденцией в паре блокаторов на руках и в компании мастера пыточных дел.
Они ещё проверят технологию изготовленного нами поезда, это вызовет интерес, определённо. Только вот к тому времени у нас должна появится новая сказка.
Новый год в кругу семьи дался мне сложно. До конца не верилось, что в этой праздничной атмосфере есть место для меня. Что эти люди мои родные и близкие, что это всё реально.
Разговор сразу после нового года был попроще. Кто бы мне сказал, что разговаривать с торговцем из первой десятки империи будет легче, чем сидеть за праздничным столом.
Мы подписали договор, сразу после того, как Карпов лично увидел наш прототип.
Установить проклятую сталь, заставляющую поезд парить, стало делом двух дней. Нам выделили новый состав, а оставшиеся дни пошли на его модернизацию.
Почувствовавший потенциал нового вида транспорта Карпов не стал нас ограничивать. Более того, проводил на производство и дал зелёный свет, как он сам сказал. Хоть мне данное выражение и не было знакомо.
Не удивительно, кроме домашнего теста, нас ждало испытание посуровее. Десять вагонов, которые уже к концу праздников должны были отправить первокурсников академии в заповедник, таинственное место, где собраны изменённые звери. А затем и второй курс и третий, только четверокурсники, уже обладающие спутниками, не прокатятся на новом поезде.
За это время по моему приказу, Сорокин изменил поезд. Я выкинул все спальные места, попросив поставить туда кресла, как в первом классе. Если раньше такого рода места имелись всего в десяти процентах поезда, сейчас он весь представлял собой роскошь.
Инженер лишь улыбался. Особенно, когда люди Карпова вдруг принялись нас отговаривать, убеждая, что маршрут заповедник — новгород занимает два дня, а значит людям будет негде спать.
Мы же планировали покрыть это расстояние за шесть часов.
Слава богу Карпов дал тот самый зелёный свет, как объяснил мой изобретатель, выражение брало своё начало на светофорах. И
