Он снова оглядел стол.
– Есть вопросы?
– Да, – сказала Хейворд.
На нее обратились все взгляды. Выступать она не собиралась, и это слово вырвалось неожиданно для нее самой.
Коффи сощурил маленькие глазки до размера булавочных головок.
– Капитан... э... Хейворд, если не ошибаюсь?
Она кивнула.
– Прошу вас.
– Вы не сказали, в чем состоит роль нью-йоркской полиции.
Коффи вскинул брови.
– Роль?
– Вот именно. Я теперь знаю, что должно делать ФБР, однако о сотрудничестве с полицией, о котором вы упомянули в самом начале, ничего не было сказано.
– Лейтенант Хейворд, судя по последней поступившей к нам информации – если вы слушали меня внимательно, – Пендергаст находится в Саффолке. Там вы вряд ли сможете для нас что-то сделать.
– Верно. Но здесь у нас на Манхэттене десятки детективов, знакомых с делом. Они вели его на всех стадиях и добыли вещественные доказательства...
– Лейтенант, – прервал ее Коффи, – никто не может быть более благодарен нью-йоркской полиции за расследование, чем я. – Благодарным тем не менее он не выглядел, напротив, казался еще более злым, чем в начале собрания. – В настоящий момент, однако, дело вышло за пределы вашей юрисдикции.
– В настоящий момент – да. Но он всегда может вернуться в город. И учитывая, что агент Пендергаст разыскивается за два убийства, которые я расследую, мне хотелось бы быть уверенной, что, когда он объявится, мы будем присутствовать при допросе...
– Давайте не забегать вперед, – отрезал Коффи. – Этот человек пока на свободе. Есть еще вопросы?
Все молчали.
– Хорошо. Тогда скажу напоследок. – Коффи заговорил совсем тихо. – Я хочу, чтобы все проявили бдительность. Пендергаст вооружен, готов на все и чрезвычайно опасен. Если окажет сопротивление, примените оружие. Иными словами, стреляйте в сукина сына. Стреляйте на поражение.
Глава 62
Джордж Каплан вышел из особняка Грамерси-парка[31], постоял с минуту на ступеньках, поправил кашемировое пальто, сдул воображаемую пылинку, поправил безупречно повязанный галстук, похлопал по карманам, вдохнул морозный январский воздух и спустился. Район был спокойный, его дом смотрел в парк, где даже в холодную погоду по извилистым дорожкам гуляли матери с детьми. Их веселые голоса слышны были из-за голых деревьев.
Каплан буквально дрожал от нетерпения. Телефонный звонок был столь же неожиданным, сколь и радостным. Большинство специалистов в области драгоценных камней проживали всю свою жизнь, не имея возможности заглянуть в глубину камня, столь редкого и знаменитого, как Сердце Люцифера. Он, разумеется, видел его в музее за толстым стеклом, при отвратительном освещении, но до сих пор и не догадывался, почему освещение было столь плохим. Будь оно нормальным, некоторые эксперты – и он в их числе – поняли бы, что перед ними фальшивка. Очень хорошая подделка, разумеется. Бриллиант там лежал настоящий, его обработали лучами, чтобы получить необычный коричный цвет. Каплан за сорок лет работы научился отличать фальшивку. Теперь он упрекал себя за то, что не догадался: бриллиант, подобный Сердцу Люцифера, просто не мог быть выставлен на всеобщее обозрение. Ни одна компания не застраховала бы знаменитый камень, находящийся в постоянной экспозиции в известном всем месте.
Сердце Люцифера. Как его оценить? Последним красным бриллиантом, выставленным на продажу, был Красный Дракон, камень в пять карат. Его купили за шестнадцать миллионов долларов. Этот же бриллиант был в девять раз крупнее, лучшего качества и цвета. Без сомнения, другого такого цветного бриллианта в мире больше нет.
Цена? Назовите свою цену.
После звонка Каплан несколько минут провел в своей библиотеке – освежал знания по истории бриллианта. Обычно считается, что чем меньше цвета, тем лучше бриллиант, однако это справедливо лишь отчасти. Когда появляется камень глубокого, интенсивного цвета, он тут же подскакивает в цене. Бриллиант этот оказался редчайшим среди редких, а столь редко встречающийся красный цвет сделал его выдающимся. Каплан знал, что в шахтах «Де Бирс» сколько-нибудь ценный красный бриллиант встречается лишь раз в два года. Сердце Люцифера сделало слово «уникальный» заезженным и невыразительным. Огромный камень в сорок пять карат, огранка в форме сердца и невероятный цвет. Ни один бриллиант в мире не мог с ним сравниться. Что до окраски, цвет нельзя уподобить цвету рубина или граната, хотя и они представляют собой редкость. Скорее это был интенсивный красновато-оранжевый цвет, столь необычный, что и сравнения к нему невозможно было подобрать. Некоторые называли его коричным, но Каплан считал, что он был краснее, чем цвет корицы. Сам он не мог подыскать нужного слова для описания бриллианта. Ближайшая аналогия, о которой он мог подумать, – цвет крови при ярком солнечном свете, но даже и в этом случае окраска была более интенсивной. Ни один предмет в мире не обладал таким цветом. Его окраска представляла собой научную тайну. Для того чтобы понять, что сообщило Сердцу Люцифера такой необычный окрас, ученым понадобилось бы разрезать бриллиант, но этого, конечно же, никто не стал бы делать.
У бриллианта была короткая кровавая история. В начале 1930-х годов в пойме реки Конго некий землекоп нашел камень гигантского размера, весом в 104 карата. Не поняв из-за его цвета, что это – бриллиант, он заплатил им в баре свой давний долг. Когда человек узнал, что же на самом деле он откопал, попытался забрать его у бармена, но тот его осмеял. Тогда ночью он ворвался в дом бармена, убил его, убил жену и троих детей, а остаток ночи пытался скрыть свое преступление: разрезал трупы на части и побросал их с высокого крыльца в реку крокодилам. Преступник был пойман. Чтобы добыть вещественные доказательства, полиция изловила дюжину крокодилов и исследовала содержимое их желудков. В результате рассерженная рептилия убила полицейского, а второй утонул, пытаясь спасти товарища.
Все еще необработанный камень попал на черный рынок (говорили, что произошло несколько убийств), затем он оказался в Бельгии в качестве собственности темного дельца. Человек этот неумело залатал впадину в камне, отчего в нем появилась трещина. Делец в отчаянии покончил с собой. Поврежденный необработанный камень поблуждал некоторое время на черном рынке, пока не попал в руки израильского ювелира по имени Аренс. Он считался одним из лучших специалистов в деле огранки бриллиантов. Он совершил то, что впоследствии назвали одной из самых блестящих обработок камня. Аренс сумел придать треснувшему бриллианту форму сердца. Он убрал изъян, не повредив камень и не потеряв при этом слишком много материала. Аренс трудился над камнем восемь лет. Об этой работе позже слагали легенды. Сначала он три года смотрел на камень; затем еще три года практиковался в огранке и полировке не менее двухсот моделей оригинала. Он перепробовал разные способы придания камню оптимального размера, огранки и формы, убирая при этом опасный изъян. Ему удалось это, как в свое время удалось Микеланджело изваять Давида из треснувшей мраморной глыбы, которую другие скульпторы посчитали испорченной.
