совсем забыл спросить о здоровье. Как ты?.. Если что, дай знать. У нас тут объявился один мужик, ему можно верить, ему были виденья всякие, и все сбылось один в один, он — святой, в общем, у него слюна целебная. А цена подходящая, три плевочка — двести пятьдесят долларов.
Еще из новостей. У метро нашего «Ясенево» сидит много редкого народа: ясновидцы, колдуны, экономисты — дают прогнозы, избавляют ото всего на свете.
Откуда у людей способности берутся?.. Есть тетка, ее током вдарило — теперь к грудям утюги прилипают, к рукам — деньги.
Вообще последнее время много объявилось загадочных людей и в подземных переходах, и на самом-самом верху. (Понял, да?)
Ну, вот, пожалуй, и все.
Целую тебя. Наши все обнимают всех ваших.
Высшая мера
Люди уже ничему не верят, даже сигналам точного времени.
Их обманывают на каждом шагу, вот они и не верят.
Я бы, будь моя воля, карал за вранье… Особенно тех, кто в руководстве. Жестоко карал!.. К высшей мере наказания на Руси!!
Я бы тому, кто врет, взяток не давал.
Путеводитель
Мы сейчас хуже стали знать социальную сторону своей жизни. Сексуальную лучше стали знать, а социальную хуже.
По сексуальной много появилось литературы: «Он и она», «Он и оно». «Оно и оно».
Да и без литературы многие в состоянии разобраться, где что к чему.
А вот отношения между государством и народом, явления общественного порядка не всегда и не всем понятны. Это — прореха в нашем знании нашей жизни.
Если попытаться социальные явления объяснить терминами из сексуальной жизни, то, возможно, многое и прояснится.
Ну, например:
Митинги, демонстрации — это оральный секс.
Действие указов президента — это импотенция.
Сочетание рыночных отношений с плановой экономикой — попытка непорочного зачатия.
Рост цен — изнасилование в изощренной форме.
Защита малоимущих — проституция.
То, что государство делает с нами, — секс.
То, что мы делаем с государством, — мазохизм.
Отношение к родной природе — скотоложество.
Отношения между властью и мафией — любовь.
И так далее.
Озверели
(черный юмор)
«Есть случаи продажи в частном секторе мяса кошек и собак».
Из газет
На рынок, конечно, лучше всего идти с утра и в воскресенье — выбор богаче и торговаться можно.
— Это у вас что?
— Кошка.
— Сибирская?
— Сиамская.
— Почем?
— Семьдесят за кило. Берите, женщина, кончаются.
— Мне на котлеты бы.
— На котлеты вот возьмите лучше бульдожинки или хоть овчаринки, по восемьдесят отдам.
— Парное?
— У нас только парное! Как же?.. Нетто мы нелюди?.. А тухлятинку всегда с того конца зала продают.
— А если я возьму много, нельзя подешевле?
— Отчего нельзя? Надо же по-человечески друг к другу, с пониманием. Мы же не звери какие-нибудь. Завернуть вам?
— Мне бы еще что-нибудь такое… для гостей. Не найдется?
— Отчего не найдется? Вот для гостей дворняжинки возьмите.
— Нет, нет, у меня приличная публика, артисты… с Таганки.
— Тогда вот… на вас смотрит.
— Что это?
— Сенбернаринка. Артистам ее только подавай. Если кто спрашивает сенбернаринку, то уж и не гадай — точно артист. А с Таганки они и не вылезают отсюда. Писатели будут?
— Надеюсь.
— Вот берите. Прячьте сразу, а то оторвут с руками. Прячьте, прячьте!
— А что это?
— Язык собачий. Из властей никого не ожидаете?.. Из мэрии?
— Нет.
— Жаль. Канарейки есть, вчера только забили… Детям тогда возьмите, побалуйте детей чтобы здоровые были, чтобы людьми выросли… По девяносто канареечки.
И вы берете и уходите довольный, сопровождаемый довольным взглядом продавца. Это в воскресенье.
А зайди на рынок в будни днем — грусть, тоска, запустение. Ничего, кроме крысятины по двести за кило, нету. В будни народу нас как-то звереет.
А чего звереть?.. Продавай крысятину по сто пятьдесят — и всем будет хорошо.
По-человечески надо жить!
Возрождение
Тужимся мы сейчас и нравственно возродиться, и материально разжиться… Аферисты! Никогда нам одновременно эти два дела не удавались.
Всегда у нас как было?.. Если идеалы вверх, то тут же мы материально мордой об землю.
А идеалам нельзя было изменять. Не зря же отцы-деды проливали кровь!., дедов-отцов.
Главное — хоть бы раз материально вверх, а идеалы мордой об землю. Ни разу.
Врагов всех переловили: ученых, врачей, инженеров, писателей, все свои остались, все товарищи — жрать опять нечего.
Одновременно чтобы поднять и идеалы, и еду еще нам не удавалось ни разу.
И сейчас тоже… трудно себе представить, как это может случиться.
Ну, вот тебе вещь какая-нибудь нужна, а ее нет… а она тебе позарез. И вдруг есть возможность хорошему человеку сунуть в лапу — и вещь твоя.
Что, ты будешь раздумывать?.. Нет, конечно. Суешь ему скорее в лапу, в карман, во все, во что у него суется.
Стыдно? Да. Но вещь твоя.
А чтобы одновременно и не совать и вещь получить — воображения не хватает.
Поэтому нам надо что-то одно выбрать, наверное, нам надо сперва материально разжиться, потому что совесть может еще потерпеть. Материально мы уже одной ногой в гробу, а совесть… она же есть не просит.
Это у нас не совесть, а какой-то царский подарок!
Ну, вот вы засиделись ночью за книгой… духовной, где все о нравственности. Вдруг — крик с улицы о помощи.
И обожгло сердце! Это совесть ваша вырвалась наружу, трепещет крыльями, очами сверкает. Вы к окну — что там?
Два бандита ребенка грабят… Здоро-овые такие бандиты… А почему, спрашивается, ребенок один? Почему без присмотра?
И совесть тоже неотступно стоит рядом, возмущается, крылья сложила… это не крылья, оказывается, это — хвост. Хвост сложила, стоит, возмущается.
И тут вы одного громилу узнаете! Из соседнего подъезда он. А-а!! И сразу ярче в комнате стало — это совесть ваша вспыхнула, крыльями машет, все-таки это крылья.
А вы уже бежите к телефону, сообщить в милицию, что произошло и где искать подонков, сволоту эту, которая жить на земле не должна рядом с вами!
И вдруг вам звонок… У вас же окно светилось?.. Совесть-то ваша вспыхивала?.. Вы выглядывали?.. Ну, вот! Вот вас и заметили, вот вам и звонят, говорят: слово скажешь — голову отвернем.
И тишина в доме… и тихо, и темно… И только кто-то шур-шур, шур-шур… Это совесть ваша… хвостом.
Она, видите как у нас, совесть-то! она то хвостом, то крыльями — она приспособится. Главное сейчас — материально разжиться.
А нравственно возрождаться вообще надо не спеша. Чехов говорил:
— Раба из себя надо
