–Дима, Дима, ты же прекрасный опер, – Гулин сделал несколько вкрадчивых шагов, приблизившись к Овсову и уперев ствол своего оружия капитану милиции между лопаток, – зачем же так опрометчиво поступаешь? Надо всё просчитать, прежде чем лезть в дом к любимому начальству, где тебе могут очень больно прищемить твой длинный носик.
Гулин тоже заметил своё отражение в экране телевизора, поэтому спрятался за спину Овсова, чтобы последний не мог видеть, что конкретно Гулин делает. Дмитрий понял это, когда подполковник милиции бросил быстрый взгляд в сторону, но тут же вернул его чуть выше ствола пистолета. Он чем-то обеспокоен, сообразил Овсов, но чем? Дмитрий закрыл глаза и представил себе всю комнату с точки зрения того, что находилось за его спиной. После внимательного мысленного обзора, ничего, кроме часов с кукушкой, стоящего внимания не нашлось.
Он смотрит на время. Кто-то должен придти. И что мне это даёт?
–Можно я сяду? – тихим голосом произнёс капитан милиции, – Ноги не держат, дрожат.
–Конечно, можно, – Валентин Петрович подтолкнул Овсова к впередистоящему стулу и усадил на него, – если так страшно, зачем припёрся сюда? Лежал бы себе с Алиной в тёплой постельке и ни о чём не думал. А теперь обрекаешь девушку на тоскливое одиночество. Может, мне ею заняться?
–Как хотите, – по-прежнему негромко ответил Дмитрий. Попаданием на стул он одним выстрелом убивал сразу несколько зайцев: во-первых, он слегка наклонился вперёд, потому что из такого положения легче стартовать, во-вторых, он надеялся, что толстая спинка стула сможет воспрепятствовать прицельной стрельбе подполковника по живой мишени, и, в-третьих, он осторожно засунул ящерицу в карман своих брюк, – Дагер – это Вы?
–Зачем это тебе, Овсов? – рассмеялся Гулин, – В могиле такие знания не нужны.
Всё это время твёрдая рука Валентина Петровича уверенно держала на мушке позвоночник капитана милиции, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться от заданной цели. Тем ни менее, Гулин опять взглянул на часы, быстро и резко. Так как они с Овсовым сделали несколько шагов вперёд, то Валентину Петровичу теперь приходилось смотреть не только вбок, но и слегка назад.
Торопится, понял Дмитрий. Он с небольшой досадой взирал на балконную дверь и думал о неоспоримой пользе мимолётных мыслей. Сначала следует приготовить пути бегства, потом заниматься остальными действиями. И тут же Овсов поймал себя на другой, мгновенно пришедшей в голову идее: не будет Гулин стрелять в собственный гигантский телевизор, слишком хлопотное это дело – менять такого монстра в таких условиях. Да и уборка пары тысяч осколков пластика, стекла, не менее пяти ведёр различной вонючей химии, большой радости не доставит.
–Во-первых, верни мне мою вещь, которую ты бесцеремонно вытащил из воды, во-вторых, ответь на простой вопрос: зачем же ты, Овсов, пошёл в милицию работать? С головой у тебя всё в порядке, мог бы стать бизнесменом, зарабатывать деньги, а не возиться с убийцами и ворами.
Легко ужасаться неслучившейся жизни, когда в твою спину пристально смотрит холодная сталь смерти. Мог и то, мог и это, всего не перечислишь. Могу и сбежать, если ты, дорогой подполковник милиции, то ли Дагер, то ли ещё какой мафиози, зазеваешься хотя бы на пару секунд.
Собственно, Валентин Петрович и не заставил себя долго ждать. Через некоторое время Гулин опять оглянулся, и Дмитрий рванул вперёд. Он предполагал, что Гулин первый выстрел произведёт вслепую, не успев вернуться глазами к спине старшего оперуполномоченного, поэтому Дмитрий сначала отклонился влево и только затем бросился бежать.
Спинка стула действительно сыграла с подполковником милиции злую шутку. Так как рука Гулина твёрдо лежала на жёстком дереве, то он не смог вовремя среагировать на движение Овсова и просто выстрелил туда, где только что кончик ствола пистолета упирался в живую плоть Дмитрия.
Правый бок капитана милиции обожгло, но силы его не покинули. Овсов вскочил и побежал прямо в телевизор, затем обогнул его и влетел в дверь, находящуюся за чёрным экраном. К счастью, она оказалась незапертой. Дмитрий увидел перед собой лестницу, уходящую вниз, и буквально скатился по ней до самого конца, ощущая с правой стороны резкую боль, зажатую между рёбрами. Внизу ему попалась ещё одна дверь, которую он распахнул и оказался перед непроницаемой мглой. Овсов оглянулся назад, подняв голову: его никто не преследовал. Тогда Дмитрий достал сотовый телефон и стал им подсвечивать, как фонариком, сделав осторожный шаг вперёд.
Капитан милиции оказался в подвале. Он захлопнул за собой дверь, приведя в действие обнаруженный с внутренней стороны массивный засов, и попытался узнать, куда именно он попал.
Судьба занесла его в предбанник с крашеными голубой краской рядами узеньких шкафов, круглым столиком с пластиковыми скамейками вокруг и стеклянной дверью. За нею находился душ, с другой стороны располагалась кухня.
Овсов быстро прошёл на кухню и включил свет. Подёргал запертую на ключ дверь, ощутив увеличивающуюся от крови тяжесть рубашки, затем начал открывать шкафчики в поисках виденного здесь ранее сахара. Однако, сладкого изображения нового наркотика нигде не нашлось. Зато Дмитрий обнаружил в самом нижнем ящике старый телефонный аппарат без кнопок. Он мгновенно поднял трубку и стал нажимать на рычаг.
–Я слушаю тебя, Дима, – немедленно раздался насмешливый голос Гулина.
До Овсова дошло, что этот телефон связан только с одним аппаратом: медным, украшающим тумбочку в гостиной наверху и его шеф просто ждал, когда капитан милиции начнёт совершать попытки дозвониться куда-нибудь.
–Дима, дверь наверху я закрыл, из подвала ты не выберешься, так, что расслабься и попей чай.
–Без сахара как-то не пьётся.
–Извини, не пользуюсь, сладкое вредно.
–Но совсем недавно у Вас тут валялись не меньше десяти упаковок и Гусев одну забрал, – Дмитрий сделал паузу, – или это не сахар? Вызовем экспертов и сделаем анализ?
В трубке наступила пятисекундная тишина.
–Что тебе известно?
–Всё, – твёрдо ответил Овсов и ощутил, как по правому бедру покатилась струйка крови. Дмитрий посмотрел вниз и увидел, что вся правая сторона рубашки стала красной от впитанной крови. Спирт, где-то здесь стояла бутылочка спирта, – я перезвоню.
Последнюю фразу старший оперуполномоченный произнёс для того, чтобы привязать Гулина к телефону и выиграть для себя время. Он подобрал растормошённую ещё Гусевым пачку салфеток, нашёл бутылочку спирта и задрал рубашку.
Пуля сидела глубоко внутри него, выталкивая наружу кровь и жизненные силы. Овсов налил немного спирта на салфетку и обтёр рану, понимая, что посещение врача откладывать нельзя категорически. Очевидно, от увиденного его пробил пот, и он поднёс спирт к носу. Резкий запах сделал то же самое, что и нашатырь – не позволил сознанию замутиться. Однако, оказался не таким противным, как аромат аммиака.
Дмитрий осторожно вернул рубашку на место и снова подошёл к телефону:
