Пой же, пой. На проклятой гитареПальцы пляшут твои в полукруг.Захлебнуться бы в этом угаре,Мой последний, единственный друг.Не гляди на ее запястьяИ с плечей ее льющийся шелк.Я искал в этой женщине счастья,А нечаянно гибель нашел.Я не знал, что любовь – зараза,Я не знал, что любовь – чума.Подошла и прищуренным глазомХулигана свела с ума…[5]
Невольно заслушавшись, я поймал себя на мысли о том, что все его песни словно пропущены через душу – Алексей понимал, о чём он поёт, понимал так, будто ощущал подобное. В очередной раз удивлённо качнув головой, я всё же собрался с мыслями и сделал то, что следовало. Пальцы коснулись клавиатуры, запуская приложение для видеозвонков.
– Лео-кун! Гадкий мальчишка!!! Как ты мог забыть про нас?! Риасу, этот подлец всё-таки заявился! Я же тебе говорила!
Сёстры Мияги всегда отличались вспыльчивым темпераментом и взрывным характером. Мне же приходилось пожинать плоды собственной бездеятельности и малодушия брата, позволившего девчонкам оседлать его шею ещё во время совместной учёбы. Синеволосая Рисса радостно не спускала с меня глаз, не прекращая при этом говорить, и причем так торопилась, будто я должен был вот-вот исчезнуть с экрана. Бороться со стихией бесполезно – человек не способен устоять против цунами. Вот и мне пришлось терпеливо дожидаться того момента, когда схлынет волна первоначальных эмоций и меня для начала хотя бы выслушают.
– Лео! Привет! – старшая сестра оттеснила от экрана младшую, довольно бесцеремонным образом спихнув её ногой куда-то в сторону, и сдержанно поприветствовала меня, не спуская заинтересованного взгляда. – Мы рады, что ты отыскал время для нас.
– После того шквала звонков, что обрушился накануне, это было неизбежно. Но я слышу укор в твоих словах и принимаю его. Мне следовало появиться гораздо раньше. Простите меня, девчонки… – повинился я, стараясь оставаться в рамках, навязанных именно моим воспитанием, тем самым проводя невидимую, но вполне осязаемую восприятием черту между нами.
– Твой сосед оказался очень любезен, Лео-кун, и сообщил нам, что у тебя всё в порядке, – влезла вернувшаяся к монитору Рисса, примостившаяся рядом со старшей сестрой.
Они какое-то время гипнотизировали меня взглядами, после чего переглянулись и хором заявили:
– Ты изменился! Сам на себя не похож!
– Штирлиц никогда не был так близок к провалу… – неслышно шевельнул я губами, цитируя своего друга, с трудом удержав на лице прежнее выражение, и мягко улыбнулся, разводя руками: – Это было неизбежно. Столько всего произошло. Другая страна, другие люди…
– Они научили тебя пить водку, играть на балалайке и танцевать с медведями? – воскликнула Рисса, вытаращив свои огромные карие глаза. – Этого я и боялась!
– О боги! Ну почему я должна постоянно за тебя краснеть?! – одновременно с этим вспыхнула Риасу, сопровождая негодование воспитательным приёмом под названием «затрещина от старшей сестры». – Леон-кун, не обращай на неё внимание. Это она от радости ничего не соображает. Мы писали тебе это, но подобное необходимо говорить вслух. Мы сочувствуем твоей утрате. Держись и помни, мы всегда поддержим тебя в трудную минуту. И поможем, чем сможем…
От её слов пахнуло теплом ласкового весеннего солнца, а в моей душе словно устроился умиротворяюще мурчащий кот. В горле вдруг ощутимо запершило, откуда-то изнутри подкатил комок, не дававший мне сказать ни словечка. Кивнув, я постарался улыбнуться им как можно естественнее. Но, как известно, нет ничего более неестественного, чем наигранная улыбка. И почему-то девушки восприняли её по-своему. Странные создания…
– Ну что ты так лыбишься? Мы, между прочим, небесполезные! – снова встряла Рисса, патетично воздевая палец к потолку. – Ты нас недооцениваешь! Мы установили жучок в поместье Такэда!!!
Изощрённая логическая последовательность хода её мыслей и озвученная новость заставили меня поперхнуться от удивления и закашляться.
– Кто тебя просил, мелкая?! Зачем ты ему это сказала именно сейчас?! – возмутилась старшая, стараясь не смотреть в мою сторону.
– Что вы сделали?! – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, приглушенно зарычал я. – Куда вы полезли? Nah…a, спрашивается, вы суетесь не в своё дело! Вы вообще головой соображаете?!
Девочки ошарашенно молчали, хлопая глазами и невольно отодвигаясь от своего ноутбука, словно опасаясь моего последующего появления в непосредственной близости.
– Риасу! Твоя идея?!
– Да, моя, – девушка встряхнулась и гордо вскинула голову, демонстрируя мне свой характер. – И я знала, что делаю!
– Почему ты думаешь обо мне, а не о том, что может случиться с вашей семьей? – устало спросил я и помассировал виски, чувствуя, как начинает трещать голова. – Помогать мне в войне не надо. Это не ваше дело. Ваше дело закончить учёбу, отыскать себе дело по душе и выскочить замуж!!! Не лезьте туда больше ни в коем случае! Вас там никогда не было! Понятно?!
– Но… – попыталась было что-то вякнуть Рисса и, столкнувшись с моим злым взглядом, смолкла на полуслове.
В душе я понимал, что разговаривать с ними в таком тоне вовсе не следовало. А другого выхода, как ни старался, не нашёл. Последние события откровенно намекали, что никаких долгосрочных планов, а тем более отношений мне лучше не строить. Пусть они лучше обижаются на меня, чем оплакивают мою смерть как безутешные невесты.
– Давайте договариваться на берегу, девчонки. Прошлое остаётся в прошлом. Его уже не вернуть. Моей прежней жизни больше не существует. А в той, что есть сейчас, нет места для прежней романтики. Вы были и остаётесь для меня близкими людьми, моими подругами. Своему соседу, что был очарован вами всего за один короткий разговор, я вообще назвал вас своими сёстрами. Но это всё. Не ждите от меня большего…
* * *
Разрубить гордиев узел моих запутанных взаимоотношений с сёстрами Мияги удалось с первой попытки. Болезненно для всех участников, однако, с моей точки зрения, максимально эффективно и правильно. Ответственность ещё и за них могла бы стать той соломинкой, что ломает хребет перегруженного верблюда. Малодушно? Тут я бы поспорил с кем угодно, но, к счастью, переубеждать мне было некого. Уж больно муторное и неблагодарное это дело…
И всё же совесть закопошилась, хищно выпуская острые кривые когти где-то в глубинах моей души. Дело следовало довести до конца.
– Лёха!!!
Едва слышный перебор гитарных струн смолк, стоило мне громогласно позвать друга. Деликатный стук в приоткрытую дверь моей комнаты, признаться, вызвал у меня некоторый диссонанс – я уже успел привыкнуть к тому, что староста пренебрежительно относится к понятию личного пространства.
