Как и месяц назад, Майкл ждал ее в своей машине. На этот раз он повез ее в свой гарвардский офис.
– Я хочу, чтобы нам никто не мешал, – объяснил он.
Он доел сандвич и отодвинул в сторону бумаги. Потом он поднял ее с кресла и усадил на письменный стол.
– Ты меня понимаешь? – прошептал он.
От волнения его голос звучал глухо, но она и без этого хорошо понимала его состояние, потому что сама остро чувствовала желание. Она обвила руками его шею, он наклонился и прильнул губами к ее губам. Их дыхания смешались, словно один из них хотел вдохнуть в другого жизнь. Но жизнь и так билась и трепетала в них, кровь стучала в висках, дыхание сбивалось, дурман туманил глаза.
Когда Майкл принялся расстегивать пуговицы ее платья, Даника беспокойно проговорила:
– Как, Майкл… здесь?
– Дверь заперта, – сказал он. – Никто нам не помешает.
Он расстегнул ее платье до пояса и потянулся, чтобы снять с нее лифчик.
– Я хочу трогать тебя, – продолжал он, – любоваться тобой…
Пока она переводила дыхание, он снял с нее лифчик и, не отрывая взгляда от ее набухших тяжелых грудей, провел кончиком пальца по едва наметившимся синим прожилкам. Даника закусила губу и закрыла глаза, наслаждаясь его ласками.
Когда он наклонился и поймал губами ее сосок, она запустила пальцы в его волосы. Он начал сосать, и она глухо застонала. Большим пальцем он нежно гладил другой ее сосок. Невольно она выгнулась и прижалась к нему бедрами. Влажные от поцелуев соски напряглись еще больше.
Когда Майкл стал расстегивать ремень брюк, она поймала его руку.
– Нет, Майкл, нельзя…
– Можно, можно, – мягко, но решительно произнес он.
Он расстегнул ремень и стал расстегивать брюки, что оказалось нелегко, поскольку он уже был сильно возбужден.
– У нас еще есть в запасе целый месяц, милая, – сказал он, – все будет хорошо!
Он снова прильнул к ее губам, на этот раз глубоко погружая язык в ее рот. Это была прелюдия. Потом он приподнял подол ее платья.
– Просто приспусти трусики, – прошептал он. – Я так тебя хочу!
Она уже и не думала возражать. Ее тело дрожало от желания, а кровь горячо струилась по жилам. Она сделала так, как он просил, а он положил ее спиной на письменный стол, а сам, обхватив руками ее за бедра, приступил к делу.
Он вошел в нее мощно и стремительно, и она сладко застонала.
– Я так этого хотела… – начала она, но не смогла продолжать, оглушенная происходящим. Даника только вцепилась в его рубашку и притянула еще ближе к себе. Пространство и время перестали существовать. Они лишь ощущали восторг от единения. Не прошло и нескольких минут, как она громко застонала и начала бурно содрогаться. Его возглас прозвучал более глухо. Он крепко прижался к ней, чувствуя пульсацию в ее теле.
Потом они положили ладони друг другу на плечи и рассмеялись.
– Если в этот момент кто-нибудь проходил по коридору, интересно, что он подумал? – промолвила Даника. – Это, конечно, сущий разврат, Майкл, но мне так… понравилось!
Он целиком и полностью разделял ее мнение. Он не спешил покидать ее лоно. Затем окружающий мир снова обрел резкость. Конечно, дело было не в сексе. Они действительно любили друг друга, и секс был лишь выражением этой любви. Столько времени они находились далеко друг от друга, и это непереносимое желание физического слияния достигло пика. Увы, ничего другого им пока не оставалось…
Медленно и неохотно Майкл переключился на мысли о будущем. Он помог Данике одеться – ему хотелось еще и еще трогать ее тело, ласкать ее. Когда он отвозил ее в аэропорт, оба продолжали блаженно улыбаться.
– Береги себя, милая, – сказал Майкл, жадно, словно запоминая, вглядываясь в ее черты. – И помни, я люблю тебя! И ты видела, как сильно, да?
– Да, Майкл, – кивнула она, едва сдерживая слезы.
Она знала, что радость встречи еще некоторое время будет жить в ней, но, увы, расставание было неизбежным. Даника отступила на шаг, повернулась спиной к Майклу и зашагала к трапу самолета.
Глава 19
Процесс шел уже два дня. Майкл следил за его ходом по телевизору, а Даника звонила ему каждый вечер.
– Какие новости, дорогая? – спросил Майкл, когда позвонил после первого дня заседания.
– Устала. Не думала, что процедура утверждения присяжных будет такой долгой. Из восемнадцати опрошенных кандидатов двое были отклонены. Пока соберут полный состав, пройдет, наверное, не меньше недели…
Это значило, что день ее собственного освобождения тоже откладывался.
– Все правильно, милая, – сказал Майкл. – Нельзя, чтобы в составе присяжных были люди, которые заведомо склонны считать Блейка виновным или невиновным. Судя по всему, адвокаты Блейка работают именно в этом направлении. Они стремятся к тому, чтобы собрание присяжных состояло из людей близкой профессиональной ориентации. В этом случае присяжные смогут более четко представлять все обстоятельства его дела.
– Да… – задумчиво пробормотала Даника. – Значит, фабричный мастер скорее сможет представить себя на месте Харлена, а мелкий служащий изначально будет ненавидеть Блейка за его богатство… Зато другие легко отождествят себя с Блейком и, возможно, будут им восхищаться… Что ж, в таком случае перед Джейсоном и Рэем стоит нелегкая задача. Им не позавидуешь…
– А что пресса? – поинтересовался Майкл. – Здорово надоедает?
– Утром, когда мы шли в суд, было несколько очень неприятных моментов. Нас уже ждали и набросились на нас с таким остервенением, словно мы были убийцы-маньяки.
– Это громкий судебный процесс, – заметил Майкл. – Блейк занимает столь высокое положение, что…
– Джейсон убежден, что скоро они потеряют к этому интерес, – сказала Даника со вздохом. – Хорошо бы, чтобы это было так. Быть под судом и так-то неприятно, а тут еще тебе тычут в нос микрофонами и засыпают вопросами.
– Тебя тоже о чем-нибудь спрашивали?
– Пытались. Но из меня им ничего не вытянуть. Все, что нужно им сказать, говорит Блейк, и я не собираюсь ему противоречить.
– По телевизору тебя показывают очень часто, – одобрительно заметил Майкл. – Твое платье просто прелесть! Оно так очаровательно намекает на твою беременность.
На самом деле Майкл не мог отвести глаз от ее потяжелевших грудей, от располневших бедер и великолепного круглого животика.
– Я бы с удовольствием спряталась за чужими спинами, – недовольно проворчала Даника. – Но Блейк настоял, чтобы я была на виду у прессы. Ты себе не представляешь, как нелегко мне держаться спокойной в зале суда. Особенно трудно было в первый день.
