Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Так вот коммодор Купер проявил себя «глупым и решительным». В стремлении непременно уничтожить врага он не дал себе труда задуматься, отчего все-таки рейдер не развивает хотя бы двадцати пяти узлов, которые позволят ему легко оторваться от погони? Разве что внезапная поломка в машине или засоление котлов, если пришлось питать их забортной водой. Но если так, он вообще не стал бы ввязываться в безнадежный бой, предпочел бы осторожно раствориться в тумане.
«Изумруд», сохраняя неизменной четырехмильную дистанцию, включил дымоимитаторы в трубах, что делало версию неисправности еще более убедительной. Если так пойдет и дальше, думал Купер, скоро он совсем потеряет ход, и тогда, под угрозой беспощадного расстрела, буров можно будет принудить к сдаче.
Что может быть великолепнее возвращения в Кейптаун с таким трофеем?! Пожалуй, за первую в этой войне победу светит Крест Виктории, да и адмиральские нашивки в придачу.
Чтобы еще подзадорить противника, Белли разрешил наводчику ютового орудия два раза попасть болванкой во флагманский «Фьюриэс», по корпусу выше ватерлинии. Отсутствие взрывов должно было намекнуть на низкое качество ударных трубок или пироксилина, которым тогда по преимуществу начинялись снаряды. Вреда эти попадания не причинили, но заставили коммодора и всю свиту перейти с открытого мостика в боевую рубку.
В положенное время Владимир увидел поднимающиеся из-за горизонта мачты, потом и трубы «Валгаллы».
На таком расстоянии сигнальщики Купера поначалу приняли пароход за один из крейсеров Балфура, что вызвало восторженные крики на мостиках и палубах. Противник взят «в два огня», и теперь ему уж точно не уйти. Сам коммодор испытал приступ досады. Теперь вся слава достанется адмиралу!
То, что «Валгалла» шла на отряд ракурсом «ноль», долго не позволяло догадаться об ошибке. Воронцов тоже включил на полную мощность дымоимитаторы, и это, в сочетании со скоростью, действительно делало пароход похожим на крейсер. Да и Белли, доведя огонь до беглого из всех стволов обращенного к противнику борта, кладя снаряды в непосредственной близости, так что водяные столбы то и дело обрушивались на палубу «Фьюриэса», сильно отвлекал внимание.
Когда наиболее глазастые и сведущие в силуэтах кораблей своего флота офицеры распознали ошибку, было уже поздно.
Воронцов сдвинул ручки машинного телеграфа на «самый полный». «Валгалле» редко приходилось превышать условно предельные сорок узлов, но сейчас это было необходимо. За те десять минут, что оставались до включения СПВ, опытные артиллеристы вполне могли успеть перенести огонь на новую цель.
Белли это тоже понимал, и, дав полный ход с отворотом на вест, приказал пушкам левого борта дать залп по боевым рубкам «Фьюриэса» и следующего за ним «Виндиктива». Опять болванками. Войны без жертв не бывает, но тут если кого и убьет, то лишь прямым попаданием или рикошетом. Зато удар будет впечатляющим, как молотком по надетой на голову каске, и на пару минут как минимум должен привести прячущихся за броней в изумление[84].
Точно так и получилось. Двухсотридцатимиллиметровую броню снаряд не пробил, но при открытой задней двери круглая стальная банка рубки превратилась в резонатор. Тех, кто имел неосторожность прислониться к стенкам, сбило с ног с тяжелыми внутренними повреждениями, остальные обхватили контуженные головы руками, у некоторых из ушей потекла кровь…
На две критические минуты крейсер потерял боеспособность. Этого хватило.
Крейсера Купера ушли на рандеву со своим адмиралом. Там, где они оказались, их разделяет, если не вкралась в расчеты навигационная ошибка, лишь два десятка миль. Скоро встретятся, потому что координаты пространственного переноса Левашов не менял. Им найдется о чем поговорить. А если будут держаться дружно и сплоченно, даже и в тысяча девятьсот тридцать восьмом году на дальней окраине Земли восемь крейсеров — приличная сила. Тогдашний Южно-Африканский Союз такой не располагал, и его правитель генерал Смэтс (бывший бурский военачальник в ныне длящейся войне, кстати) при должном благоразумии может и найти общий язык с адмиралом Балфуром. Что такое разделившие их неполные четыре десятилетия? Пылинка на лацкане вечности.
— Вот и все, судари мои, — сказал Воронцов, сдвигая ручки машинного телеграфа на «средний». — Основная задача выполнена, переходим к последующей. Теперь вам карты в руки…
Его слова относились прежде всего к Новикову с Шульгиным.
Глава 18
Басманов хорошо понимал сложность положения, в котором оказались они с Сугориным и их, условно говоря, батальон. Настоящих рейнджеров первого призыва в нем осталось всего семьдесят, еще триста — люди полковника Максимова и прибившиеся за последние недели русские добровольцы-одиночки, продолжающие просачиваться сюда разными путями. Уцелевшие в боях волонтеры из полутора десятков стран составляли второй батальон в пятьсот примерно штыков. Штыки — это по привычке Басманов так считал, на самом же деле о настоящих штыках и штыковом бое здесь мало кто имел понятие.
То есть боевое ядро, умеющее воевать по-европейски, не насчитывало даже тысячи человек — чуть больше батальона, по штатам тогдашних армий. В стадии формирования находился еще один бурский батальон, с помощью Кронье и Боты набранный из молодежи, двадцати — двадцати пяти лет. Эти ребята, по преимуществу неженатые, нахватавшиеся кое-каких современных мыслей, в основном от тех же европейских добровольцев, готовы были обучаться и служить по законам регулярной армии. Басманов назначил им командиров, от взвода и выше, военспецов, так сказать. И почти половину старых рейнджеров, когда обстановка позволяла, использовал в качестве фельдфебелей-инструкторов.
Получалось, в общем, совсем неплохо, лучше, чем предполагал полковник, затевая это дело.
Еще у него было две полевые батареи по шесть весьма приличных французских 75-миллиметровых скорострелок с унитарными патронами. И достаточное количество пулеметов ПКМ и РПК.
Все это войско они с Сугориным назвали ударной бригадой особого назначения.
И оба старых бойца как бы стеснялись говорить, что одной «кадровой» ротой своих первопоходников они могут за пару недель свернуть эту войну. Согласовав все предварительные вопросы с Кирсановым. Высадиться около полуночи с «Изумруда» рядом с Кейптауном, войти в город и устроить там такую Варфоломеевскую ночь… Потом оттуда — навстречу бурам, по английским тылам. Днем прятаться, ночами гулять — без выстрелов, с одними ножами и ноктовизорами.
И, может быть, до этого дело дойдет. Хотя очень бы не хотелось.
Басманов подумал: вот, он двадцать семь лет жил и служил, известно, до чего дослужился. До никчемных капитанских погон, константинопольских трущоб и ужина за пол-лиры. Потом стал рейнджером и даже комбатом у них.
А скажи ему, допустим, фельдфебель параллельной группы князь Вадбольский в училищной курилке весной четырнадцатого года:
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
