Фрэнсис схватился за щеколду окна, будто собираясь его открыть. Демельза заметила, что у него дрожит рука. Да что с ним такое?
– Уходите и больше никогда не приходите в этот дом, – заявил он. – Запомните: пока я жив, я не желаю видеть вас в Тренвите. И Росс тоже пусть держится подальше. Если он женился на такой невежественной потаскухе, как вы, пусть теперь сам расхлебывает последствия.
Фрэнсис произнес это ровным голосом и так тихо, что Демельза едва могла его расслышать. Она оставила Фрэнсиса, взяла в холле свой плащ и вышла из дома на солнце. Демельза почувствовала головокружение, все поплыло перед глазами, и она опустилась на стоявшую возле стены скамью.
Спустя несколько минут свежий ветерок привел Демельзу в чувство, она встала и пошла обратно в Нампару.
Лорд Деворан по причине плохого самочувствия сегодня не присутствовал. Мистер Тренкорм также не явился, он разбирался с жалобами своих пострадавших работников, у которых в подвалах и на чердаках обнаружили контрабанду.
С самого начала Росс почувствовал неладное. Это было общее собрание акционеров, и, значит, оно должно было начаться после наступления темноты. Кто-нибудь мог шпионить за входом в особняк, поэтому собрания никогда не проводились в дневное время.
Всего пришло двадцать акционеров. На повестке дня было обсуждение предложения, внесенного Рэем Пенвененом. Он хотел построить прокатный стан и агрегат для резки металла на вершине холма, там, где его земли граничили с владениями сэра Джона. Он предложил из своего кармана оплатить половину стоимости всей стройки при условии, что компания оплатила вторую. Собственники Уил-Радиант неожиданно отказались продлить договор аренды на свой прокатный стан, так что приступать к строительству следовало незамедлительно. В противном случае медь придется продавать в слитках.
Единственный спорный вопрос – выбор места. Росс выступил на стороне Пенвенена, решив потешить самолюбие человека, у которого имелись свободные деньги. Он ожидал, что Альфред Бэрбэри станет возражать. Так и случилось. Вытащили старый пыльный аргумент: мол, акционерам с севера достаются все сливки. Росс слушал споривших, но при этом уже не в первый раз заметил, что косой Окетт отмалчивается и пощипывает нижнюю губу. Фокс, производитель ковров, и вовсе словно в камень превратился.
Наконец Тонкин, который отлично справлялся с ролью председателя собрания, сказал:
– Я бы хотел услышать мнение других акционеров.
После небольшого замешательства часть присутствующих все-таки высказалась, причем преимущественно в пользу строительства рядом с заводом.
– Все это очень хорошо, джентльмены, но позвольте узнать, где мы возьмем вторую половину необходимой суммы? – резюмировал Окетт.
– Когда компания еще только создавалась, основных акционеров поставили в известность о том, что могут возникнуть дополнительные расходы. И мы все тогда согласились, – сказал Тонкин. – Поймите, проект этот крайне важен для нас. Не имея возможности прокатывать и нарезать медь, мы потеряем все наши маленькие рынки. А они могут решить исход дела. Мы не в силах принудить правительство закупать нашу медь для Монетного двора. Но можем рассчитывать на то, что наши друзья будут приобретать ее именно у нас.
Акционеры одобрительно закивали.
– Все это хорошо, просто замечательно, – Окетт от волнения начал косить сильнее обычного, – но, боюсь, наша шахта не в состоянии принять такие вызовы. Боюсь, все идет к тому, что мне, например, вообще придется продать свои акции.
Тонкин сурово посмотрел на Окетта:
– Продадите вы свои акции или нет – это ваше личное дело. Но пока вы ими владеете, вы по долгу чести принимаете ответственность наравне со всеми.
– Мы бы с радостью, но из камня воду не выжмешь, – заявил Окетт. – Нравится нам это или нет, нам придется освободиться от обязательств этого предприятия.
– Вы говорите о банкротстве?
– Нет, о банкротстве речи не идет. Акции оплачены. Мы сохраним дружеские отношения, но…
– Да что не так? – спросил Блюитт. – Во вторник вы мне сказали, что высокие цены на последних торгах несказанно порадовали собственников Уил-Мехико.
Окетт кивнул:
– Да, это так. Но вчера я получил письмо от банка Уорлегганов, в котором сообщалось, что они больше не могут обеспечивать наш кредит и нам следует перевести его в другой банк. Это означает…
– Вы получили такое письмо? – спросил Фокс.
– Это означает разорение. Если только Паско не откроет нам кредит, но он всегда осторожничает и требует серьезного обеспечения. По пути сюда я заехал к Уорлегганам, чтобы попытаться убедить их пересмотреть свое решение. Вот так вдруг закрывать кредит – это неслыханно…
– Они как-нибудь объяснили свое решение? – поинтересовался Росс.
– Я получил точно такое же письмо, – перебил его Фокс. – Как вам известно, я развиваю свой бизнес в нескольких направлениях и за последний год набрал долгов. Вчера вечером я наведался к мистеру Николасу Уорлеггану и объяснил ему, что изъятие средств приведет к краху всех моих начинаний. Он был не очень уступчив. Полагаю, банкир узнал о моем участии в «Карнморской медной компании» и это его возмутило. Думаю, именно это всему причиной.
– Так и есть. – Все посмотрели на Сент-Обина Трисайза. – Я не стану обсуждать свои дела за этим столом, джентльмены. Но последние несколько лет деньги я получал от банка Уорлегганов. У меня самое надежное обеспечение – земля. Но я не могу лишиться этого обеспечения. Если Уорлегганы решат взыскать все долги прямо сейчас, я буду с ними бороться… Они не получат мою землю, но получат бо́льшую часть моих активов, включая акции «Карнморской медной компании».
– Дьявол, как они обо всем этом узнали? – зло спросил Блюитт. – У половины из нас есть задолженность, которую Уорлегганы могут истребовать в любой момент.
– Видно, кто-то проболтался.
Ричард Тонкин постучал по столу:
– Кто-нибудь еще получал письма от Уорлегганов?
Молчание.
– Пока нет, – ответил Джонсон.
– Что ж, – сказал Тревонанс, – если бы вы все вели дела с Паско, как я, то не попали бы в такое положение. Переведите все счета к Паско.
– Легче сказать, чем сделать, – возразил Фокс. – Окетт прав. Паско требует надежного обеспечения. Я ведь был их клиентом, но не смог получить достаточно свободных денег и в результате перешел к Уорлегганам. Так что вряд ли вернусь обратно.
Рэй Пенвенен нетерпеливо хмыкнул:
– Это ваше личное дело. Если каждый станет рассказывать тут о своих проблемах, наше собрание превратится в бдение методистов. Вернемся к прокатному стану.
В итоге пришли к соглашению, что Пенвенен построит стан как самостоятельное предприятие там, где посчитает нужным. «Карнморская медная компания» будет владеть только тридцатью процентами акций. Все чувствовали нереальность происходящего, но в интересах Пенвенена было выгодно на время закрыть эту тему. Шахты работали в кредит и на данный момент не могли выйти из дела.
