Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
У пятидесятилетнего мужчины с лишним весом и плохой физической формой кинетическая энергия больше.
Одна минута – этого времени хватит, чтобы рассчитать, что тринадцатилетний мальчишка, худой, как проволока, может выжить, врезавшись в хаб Антареса на скорости шестьдесят километров в час. И что пятидесятилетний мужчина с лишним весом и в плохой физической форме не выживет.
* * *
Ее будит Хетти.
«Марина, сегодня ты улетаешь».
Она поставила будильник. Как будто могла проспать. Как будто могла заснуть в ночь перед тем, как покинуть Луну.
Перебирая свои немногочисленные пожитки, Марина колеблется по поводу атрибутов Долгого Бега; зеленых лент и шнуров Сан-Жоржи. Они весят несколько граммов; ей разрешили взять с собой считаные килограммы. Она кладет их на постель. Они маячат на краю поля зрения, пока она одевается – быстро и тихо, ибо в доме многолюдно. Они словно маленькое обвинение: расставаться надо чисто.
Но чисто не означает стерильно.
Марина много дней не могла определиться с тем, какую записку оставить. Несомненно, нужна записка. Она должна быть искренней и личной, и у Ариэль не должно быть ни единого шанса остановить Марину.
Записка, написанная от руки, оставленная там, где ее найдут. Искренняя, личная: подарок на прощание.
Когда Марина берет из принтера лист бумаги, Абена пыхтит и открывает глаза. С самого начала оккупации девушка постоянно живет у них.
– Что ты делаешь?
– Долгий Бег, – врет Марина. Это единственный непогрешимый повод, позволяющий покинуть квартиру в четыре утра. Теперь придется одеваться так, чтобы соответствовать алиби. Марина улетит с Луны в беговых кроссовках, топе-бра и до нелепости коротких шортах.
– Развлекайся, – ворчит Абена и переворачивается в гамаке. Ариэль тихонько храпит в своей комнате. Марина устраивается на кровати, прижав колени к груди, и пытается писать. Буквы кривые и причиняют боль. Слова мучительны. Она идет к холодильнику, надеясь на успокоительный джин. Вот дура. С падения Луны в доме нет ни джина, ни водки – никакого алкоголя. Но она оставляет записку торчащей из дверцы.
В последнюю очередь Марина привязывает зеленые ленты к запястьям, бицепсам, коленям и бедрам. Решение по поводу шнуров с кисточками приняли за нее. Абена снова просыпается, когда Марина открывает дверь квартиры.
– Ты в этих шмотках не замерзнешь?
Марина покрылась гусиной кожей, но не от холода.
– Спи. Тебе утром мир спасать.
Втихаря оделась, тайком написала записку, бесшумно выбралась из квартиры и аккуратно закрыла дверь…
«Марина, до вылета два часа».
Пока Марина идет к ладейре на 25-й улице, ее настигает приступ удушья. Улица почти пустая, на лицах новичков, кивающих в знак приветствия – она кивает в ответ, – отражаются приятные угрызения совести по поводу того, чем они занимались до рассвета. Женщина практикует йогу перед квартирой; двое мужчин оперлись о перила и негромко разговаривают; толпа подростков, шатаясь, бредет домой из клуба или с вечеринки: чувствуют ли они в ее ответном кивке особую цель, исключительный эмоциональный заряд? Тусклый свет цвета индиго в дальнем конце квадры касается стен и балконов. Включается солнечная линия – начинается новый день.
В конце лестницы дожидаются бот и два охранника ВТО в броне, изукрашенной в стиле хэви-метал. У Марины сжимается сердце: она боится, что, если встретится с ними взглядом, они ее узнают, боится, что, если отведет взгляд, они ее арестуют за подозрительное поведение. «Вы Марина Кальцаге, вы работаете на Ариэль Корту. Нам надо задать вам несколько вопросов. Вы Марина Кальцаге, вы бросили Ариэль Корту. Куда это вы собрались?»
Она глядит на них искоса, чуть повернув голову. Охранники из ВТО на нее даже не смотрят, а один подросток под кайфом изучает бота с сосредоточенностью ребенка, набираясь смелости, чтобы подойти как можно ближе к едва прикрытым лезвиям.
Была война, кто-то в ней победил, а кто-то проиграл, и ничего не изменилось. Детишки курят травку и тискаются. Парни болтают, женщины занимаются йогой. Долгие бегуны стремятся к местам встречи. Женщина выгуливает хорька на шлейке. Чиб в правом глазу Марины фиксирует цены Четырех Базисов и состояние ее счета. Сменилось руководство – только и всего. Но это означает, что смерти бессмысленны. Бойцы, павшие под ударами лезвий, к которым теперь прикасается пацан, сражались не за доли в акционерном капитале. Они сражались не из-за личной преданности богатым, далеким Драконам. За такое не сражаются. Они сражались за свой мир, свою жизнь, свою культуру, за право не следовать указаниям чужаков.
Марина спускается по ладейре. На каждом уровне охрана. Чтобы отвлечься, она считает в уме: количество уровней умножить на число ладейр на каждой стороне проспекта умножить на количество квадр. Получается много ботов и еще больше Воронцовых.
На уровне 3-й улицы она встречается взглядом с женщиной, которая едет на эскалаторе вверх. Молодая, в одежде для бега, короткой и откровенной: на бицепсах и запястьях желтые плетеные браслеты; левое колено обвязано зеленым шнуром, ярко выделяющимся на темной коже. Долгая бегунья. Незнакомка кивает Марине: они Сестры-в-Беге. Марину охватывают сомнения. Она поворачивается, едва не пускается бегом по эскалатору, идущему вниз, чтобы догнать ту девушку. Ее сердце разорвется, точно разорвется. Она хочет отправиться с этой бегуньей. Она хочет вернуться – в квартиру, к Ариэль. Она хочет этого больше всего на свете.
Эскалаторы несут их в разные стороны, и миг спустя они расстаются.
Внизу, в хабе Ориона, она находит скамейку под сенью высоких деревьев. Тени становятся все гуще. Она прячется среди них. В парке этим утром только любовники – и Марина. Индиго светлеет до темно-голубого, превращая рощу в частокол из древесных стволов. Марина сидит, пока ее мучительные рыдания не идут на спад, не переходят в то, что можно вынести, в то, что пройдет и позволит ей не сорваться, увидев чье-то лицо.
Не Ариэль, но Рафа, ее брат, сказал однажды, что единственное, что есть на Луне красивого, – это люди. Прекрасные и ужасные. Как и сам пылкий, переменчивый, слабый Рафа. Как тщеславная, целеустремленная, одинокая Ариэль. Как красивый, обреченный, неистовый Карлиньос. Как мрачный, сосредоточенный, преданный Лукас. «Теперь ты работаешь на нас», – сказал он. Если бы она не приняла предложение. Если бы он его не сделал. Если бы она промедлила долю секунды, перехватывая муху-дрона. Если бы она не согласилась поработать официанткой на Лунной вечеринке Лукасинью Корты.
Она бы все равно оказалась под этим деревом, на этом пути, собираясь отправиться домой на лифте «лунной петли».
Это ужасный мир.
Высоко в хабе Меридиана, где главные бульвары трех квадр встречаются, образуя свод трехкилометровой высоты, ранние пташки-летуны устремляются вниз, кружатся, рисуют в воздухе спирали, летая парами. Их крылья сверкают, ловя десять тысяч огней рассвета. Они раскрывают наноуглеродные перья и ловят восходящие потоки, поднимаются по спирали, пока не становятся яркими искорками, затерявшимися в густой синеве.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
