Не будем верить толпе, утверждающей, будто образование подобает лишь свободным, но поверим философам, которые говорят, что лишь образованные свободны.
Эпиктет, римский философ и раб-вольноотпущенник. Беседы Фредерик Бейли был рабом. Он рос в Мериленде в 1820-х гг. без отца и без матери («Обычное дело, — писал он впоследствии, — отнимать детей у матери… еще до того, как младенцу исполнится год».) Один из миллионов маленьких рабов, безо всякой надежды на достойную человеческую жизнь.
То, что Бейли видел и пережил в детстве, более поздние счастливые годы не могли изгладить из памяти: «Часто на рассвете меня будили душераздирающие вопли моей родной тети, которую, привязав к шесту, хлестали по обнаженной спине, пока она вся не покрывалась кровью… С рассвета и до заката надзиратель бранился, бушевал, раздавал направо и налево удары рабам, трудившимся в поле… Ему эта жестокость, видимо, доставляла удовольствие».
Повсюду—на плантации и в церкви, в судах и казенных зданиях в рабов вбивалась основная идея: они от природы ниже белых, Бог предназначил им эту жалкую долю. Многочисленные отрывки из Библии цитировались в оправдание рабства. И таким образом поддерживалось установление, омерзительная природа которого порой не могла укрыться даже от тех, кто жил за его счет.
Самое разоблачительное: закон требовал держать рабов в невежестве. На Юге перед Гражданской войной белый, который вздумал бы учить раба читать, подлежал суровому наказанию. «Чтобы раб был доволен своим положением, ему не следует задумываться, — писал впоследствии Бейли. — Его разум и этическое чувство должны дремать, свет разума желательно вовсе погасить в нем». По этой причине рабовладельцы старались контролировать, что рабы слышат и видят, о чем думают. При несправедливом социальном устройстве грамотность и зачатки критического мышления — уже угроза.
Представьте себе Фредерика Бейли в 1828 г. — десятилетнего негритенка, раба, существо совершенно бесправное, давно оторванное от матери. Его вновь продают, словно теленка или пони, разлучая с какими-то еще остававшимися у него родственниками, и он попадает в незнакомый ему город Балтимор, в чужой дом, где ему предстоит быть слугой. Никаких перспектив, никакой надежды.
Бейли оказался в доме капитана Хью Олди и его супруги Софии. С плантации он попал в город, от полевых трудов — к трудам домашним. Здесь он каждый день видел перед собой буквы, книги, людей, умевших и любивших читать. Ему открылась «тайна чтения», как он это назвал: связь между буквами на странице и движением губ читающего, совпадение этих черных значков и звуков. Мальчик втайне заглядывал в орфографический словарь своего юного хозяина Томми Олди. Заучил буквы, пытался понять, какой звук обозначает каждая из них. Наконец, он отважился обратиться к хозяйке с просьбой научить его читать. София, удивленная сообразительностью чернокожего мальчика, согласилась. Возможно, она не знала о запрете учить рабов.
Фредерик разбирал слова из трех и даже четырех букв, когда об этой затее узнал капитан Олди. Он немедленно велел жене прекратить занятия. Не стесняясь присутствия мальчика, он заявил:
Ниггеру следует уметь одно — повиноваться хозяину, делать, что велят. Учеба испортит даже лучшего на свете ниггера. Стоит тебе научить этого мальчишку читать, и мы уже не сможем держать его в доме. Он никогда не сможет быть рабом.
Капитан поучал свою жену, словно Фредерика Бейли в комнате и не было или он был неодушевленным предметом.
Но тем самым мистер Олди выдал рабу величайший секрет: «Я понял… на чем держится власть белого человека над черным. С той минуты я знал путь, ведущий от рабства к свободе».
